Большая книга ужасов – 61 (сборник)
Шрифт:
– Колись, мажорка, по-хорошему. Что-то случилось? Может быть, ты знаешь, где Танька?
– Мы же договорились… – вякнула Неля, но ее уже не слушали, потому что я сказала:
– Знаю.
И все остальное тоже рассказала. Про жуткую ночь, про дьякона…
– Только я не поняла, почему Таньку прежней не сделаешь. Я-то ведь вот она.
Девчонки молчали. Они смотрели на меня так, будто жаба заговорила. Видно было, что им очень хочется не поверить мне и отмахнуться, но как тут не поверишь!
Не вовремя вошла Тамара, сказала:
– Подожди часик, пока врач придет.
Все уставились на меня, и я сказала правду:
– Последний раз видела ночью, когда выходила. Утром вы уже ее сменили…
– В том-то и дело! – Тамара присела на пустую кровать, явно настроенная поговорить. – Я пришла, ее уже не было. И журнал куда-то пропал… А вещи в сестринской лежат. Как будто вышла на секунду и…
Неля завизжала в голос. Я встала и вышла в коридор, чтобы не слушать ни ее визг, ни Тамарино: «Чего боитесь, дурочки, найдется еще!» Мы уже тогда знали, что не найдется.
Отца в коридоре не было, сидел небось у кабинета врача, чтобы не пропустить. А журнал отыскался почти сразу! Мне вчера этим журналом по башке досталось. Если Алла не вернулась за ним, то лежать он должен был прямо на полу, недалеко от кадки с пальмой… Я прошла по коридору пару шагов, и вот он, журнал дежурной медсестры. Тяжеленький, отчего меня им не убило вчера?
Возвращаться в палату совсем не хотелось, и несколько минут я стояла у двери, слушая, как обсуждают исчезновение Аллы.
– Мне тут одна уже пошутила, говорит: «В душе Алла повесилась». Нормально, да?
– А вы проверяли? – робко спросила Неля. Судя по возникшей паузе, проверяла и не без трепета, но все обошлось.
– А чего Катьку забирают?
– Говорит, уезжать надо по работе. А через неделю ее некому будет забрать. По-моему, врет… Ой!
На «ой!» я не выдержала и все-таки вошла. Девчонки и Тамара сидели на кроватях, как я их оставила, а за окном поблескивала лысина Наташкиного отца. Он помахал всем спортивной сумкой и заявил:
– Здрасьте, Тамарюрьевна! А я Наталью того, забираю, значит! У меня командировка срочная, и мать ее тоже забрать не сможет потом. С врачом я договорюсь, как придет. Только пусть она уже одевается, у нас электричка…
– Да вы что?! – Тамара привстала. Я подумала, что она к нему драться полезет, честное слово! – У нее, может быть, пневмония, а вы…
– Рентген в порядке! – парировал Наташкин отец. Он явно не понял, чего Тамара так завелась. Сейчас у врача столкнется с моим…
– Ой, Тамара Юрьевна! А я вас по коридору ищу! – В дверь просунулась аккуратная голова Нелиной мамы. Я еще подумала: «Будет смешно, если Нельку тоже захотят забрать», – и тут она выдала:
– Меня срочно вызывают на работу, Нелечку будет некому забрать…
Мы с Наташкой заржали и как по команде начали одеваться. Неля разулыбалась с каким-то облегчением, а на Тамару было жалко смотреть. Она сидела с открытым ртом и выражением лица «в-вы с ума все посходили?!» Потом вскочила и, непонятно пригрозив: «Все доктору скажу!» – умчалась в коридор мимо Нелиной мамы. Последняя, кажется, вообще ничего не поняла. Она посмотрела медсестре вслед и спросила:
– Я ее чем-нибудь
Никакой автобус нас, конечно, не ждал, практика-то еще не кончилась. Отец специально отпросился, чтобы меня увезти, это было ясно с самого начала. Мы шлепали пешком к станции (меня выписали первую, и отец не захотел ждать девчонок), и долго молчали, хотя нам всегда было о чем поболтать. Я знала, что он уже не сердится за мой побег в грузовике, и уж точно не поэтому везет меня домой. Но разговорить отца оказалось не так-то просто.
– Таньку не нашли?
Ноль внимания. Отец шлепает по обочине и разглядывает грязевые галоши на своих сапогах.
– Ну, пап!
– Ты же знаешь, что нет.
– А найдут, как думаешь?
– Не знаю. Не болтай, тебе, наверное, для горла вредно. Ты вообще как себя чувствуешь? Ох, всыплет нам твоя мать!
– А зачем ты меня вообще туда везешь? За грузовик? Я ж говорила: нас мальчишки разыграли…
– Потому что твоя мать так велела.
– Кому ты это впариваешь? Она знать ничего не знает, если ты, конечно, не разболтал.
Отец опять промолчал, и я спросила в лоб:
– Ты чего-то боишься?
– Да есть мне чего бояться! У меня студентка пропала, третьи сутки как! И знахарка эта…
– Ты же говорил, что она ненормальная?
– Может, и так… Ладно, я понял, на что ты намекаешь. Тебе мать небось рассказала про Египетскую?
Я закивала, боясь спугнуть неосторожным словом что-то важное.
– Так я у знахарки про нее спросил. Кто, кстати, надоумил тебя насчет знахарки?
– Па-ап!
– Да, она сказала странную вещь. Что Египетская жива, но вроде как не человек. Не зомби, не призрак, а не пойми что. Она в услужении у какой-то нечистой силы, и увидеть ее человек не может. А эта нечистая сила обитает на старом раскопе. Там, где странные тела нашли, тебе мать рассказывала. И может быть, Татьяна тоже… Вы ведь по той же яме бродили, да?
Я кивнула.
– Может, и врет, – рассуждал отец уже как будто сам с собой. – Эти знахари – все с приветом. Да только место нехорошее, факт. Если там люди пропадают!
– А ты сам ничего такого не видел?
– Не-а. Хотя инспекторши говорят… А, неважно! Вам, девчонкам, вечно всякая мистика мерещится.
– Ну, пап!
– Они видели тень. Сидим у костра втроем: я, Алексейваныч, Татьянсанна. Леха нам что-то рассказывает, смешное что-то, а Татьянсанна не то что не смеется, а бледнеет на глазах. Смотрит куда-то в землю, а у самой глаза округляются. Я проследил: земля и земля. «Что случилось?» – спрашиваю. А она так под ноги показывает и говорит: «Тень. Нас трое, а тени четыре».
– И ты увидел?
– В том-то и дело, что нет. Думал, разыгрывает. Посидела с нами, ушла. Подошла Лена – инспектор второй группы. Через минуту – тоже в землю так уставилась. Мы с Лехой уже не верим, я говорю: «Хватит нас дурачить, заговорщицы!» А она – в обморок. Настоящий, с белыми губами и холодным потом, такой не изобразишь… Только мы-то, Кать, ничего не видели!
– Черный Дьякон топил только женщин. – Я пробубнила это себе под нос, а не для отца. Но он как будто понял, о чем я.