Большая книга ужасов – 81
Шрифт:
Ржем.
– Ну вот, а говоришь «Никаких эмоций»! Это сколько ж ты ехала?!
– До-олго. У меня днюха в феврале.
– Девочки, передайте за проезд… – Тот дядька так и не понял, что такого смешного он сказал.
Килька взяла деньги, подошла к водителю, отдала. Маршрутка остановилась, открылась автоматическая дверь. Килька сказала «Спасибо» – и выпрыгнула не на своей остановке.
Я проехала еще метров двести, прежде чем поняла, что произошло. Я подскочила к водителю, он без слов остановился и распахнул дверь: на этом маршруте короткие остановки. Я выбежала и рванула назад, туда, где вышла Килька.
Я бежала по узкому тротуару, впереди была разрытая дорога, пара припаркованных машин, здоровенное гнутое дерево и еще куча всего, что мешало мне увидеть Кильку. Двести метров я преодолела за несколько секунд и успела вскочить в автобус. Надеюсь, это тот?
Килька сидела в салоне как ни в чем не бывало. Лицо у нее было совершенно стеклянное.
– Кать?
Ноль эмоций. Килька смотрела будто внутрь себя, чуть вверх, спокойно и расслабленно. Так старушки, замученные бессонницей, спят с открытыми глазами.
– Ка-ать? Говорила: не сиди всю ночь в игрушках своих дурацких!
В другое время она бы сказала «Ничего они не дурацкие» и показала бы мне своих новых драконов или что там еще у нее в телефоне водится. Но она молчала. Я встряхнула ее за плечо – никакой реакции.
Какое-то знакомое выражение было на ее лице: не уснула же она, в самом деле! Неподвижные зрачки, взгляд «в себя»… Транс! Гипнотический транс, и глубокий. У меня обычно такого не получается.
– Привет. – Я лихорадочно подстраивалась к ее дыханию. Выводить из транса сложнее, чем вгонять, и я волновалась, сбиваясь от собственного сердцебиения.
Вдох, раз-два, выдох.
– Хорошо спалось? Думаю, тебе пора вернуться.
У Кильки чуть дернулось веко, но больше ничего не произошло. Она так и сидела со стеклянными глазами. Автобус уносил нас неведомо куда, но это было не так важно.
– Килька, проснись! – На нас уже косились пассажиры, и старушки напротив стали громко перешептываться о наркоманах.
– Это игра такая: «Замри», – сообщила я старушкам и стала подстраиваться к Килькиной позе.
Вот так и учит жизнь гипнотизеров-недоучек вроде меня. Читала же, знаю: человек, задерганный частыми телепатическими обращениями, в конце концов начинает слышать мысли, даже ему не предназначенные. Мне тоже прилетало от деда всякое там «Позвонить Иванову», «Уточнить учебный план». Я тогда не сразу поняла, что это не мне, но спросила, кто такой Иванов, и все прояснилось. Так значит, и с гипнозом то же самое! Я задергала Кильку дурацкими установками, она привыкла меня слушаться. Потом она рассказала мне свой сон, я, конечно, представила его в красках. В этот момент я была подстроена к Килькиному дыханию и позе – обычное дело, когда болтаешь с подругой, – и вот результат. Свой собственный сон она восприняла как установку. Интересно, а меня с пирогом она увидит, если не трогать?
– Отомри наконец! – Автобус удачно наехал на «лежачего полицейского, мы подпрыгнули, и Килька проснулась.
– А? – У нее был ошалевший вид человека, вышедшего из транса.
– Подъем, Килева! Нам пора домой.
– Что, приехали?
– Приехали-приехали, – ворчали старушки. – Давайте отсюда.
Я быстренько выскочила на остановке, уволакивая за собой Кильку.
…Мне даже не пришлось врать ей, объясняя, как мы оказались в том автобусе. Сама она этого не помнила, а спросить в лоб, наверное, стеснялась, во всяком случае мы не обсуждали эту тему. Только на следующей неделе я заметила, что она внимательно изучает номер маршрутки, прежде чем сесть. «Не хочу опять попасть не на тот автобус», – буркнула она на мой немой вопрос. Больше мы об этом не говорили.
25 октября (осталось 2648 дней)
Каким бы длинным ни казался мне октябрь, он подходил к концу. Уже утряслись в голове события сентября, и мне даже казалось, что произошло это все давно и не со мной. Пропавшие люди по-прежнему не шли из головы, но теперь я думала о них спокойно и с легким раздражением, как о домашнем задании к понедельнику. Зверь. Знаю.
На эти выходные мы с дедом собрались в Зеленоград к Машке и тетке с дядькой, и мне не хотелось думать о чем-то другом. Сестру я не видела, наверное, с весны, и не буду врать, что сильно скучала, но поездка – это хороший повод отвлечься, а мне их последнее время перепадает немного.
Придя домой, я кинула в дедову сумку блин от штанги, потому что близко лежал, добавила кое-что из вещей и объявила, что готова.
Объявила, что готова, и поняла, что соврала. Вот так. Сама весь месяц ждала этой поездки, а теперь уже и не тянет. С чего бы это? Я смотрела в окно на серую осеннюю улицу и меньше всего представляла себя там. Б-р-р-р. Зверь тоже человек, и ему тоже бывает лень. Но тут было другое. При одном взгляде в окно у меня учащался пульс и руки тряслись как у припадочной. Волнуюсь, как меня встретят в Зеленограде? Хорошо, если так.
Дед залег на диван с книжкой (у нас еще три часа) и признаков жизни не подавал. Я заметила, что читает он то же, что и в прошлые выходные. Не похоже на него. У деда зверская скорость чтения, вдвое, наверное, больше моей.
– Напряженная неделька?
– Обычная.
– Ты книжку не успел дочитать.
– Перечитываю. Тебе тоже не помешает посидеть над книгой вместо того, чтобы лезть к деду.
Обычно он разговорчивее. Тоже волнуется?
Я исподтишка смотрела на деда. Было видно, как собираются гармошкой морщинки на лбу, как он засек мой взгляд и с усилием разглаживает лицо. Глазами по строчкам бегает медленнее, чем обычно. Я потянулась взять его за руку посчитать пульс, но он тут же меня раскусил:
– Отстань. Займись чем-нибудь.
Не показалось.
– Я начинаю бояться, когда ты такой. Знаешь что-то, чего я не знаю?
– Кучу всего.
– Я серьезно!
– Думаешь, я шучу? Не трогай меня, лучше сама почитай что-нибудь.
– Ну нет! – Я с размаху плюхнулась на диван так, чтобы деда подбросило, и с удовольствием заметила, что он потерял строчку, которую читает. Глаза забегали вверх-вниз. – Вот сейчас фигушки! Ты все время говоришь, что мне делать, потому что тебе так удобнее. Ты разговариваешь со мной приказами…
– Отставить!
– Смешно. Гиперконтроль еще никому не шел на пользу. Даже в Зелик мы едем, чтобы я была под присмотром в тяжелую ночь и не натворила чего не надо…
– Можем не ехать.
– Ах так?! Ну и отлично! – Я встала и вытряхнула на пол содержимое дедовой сумки (блин от штанги, конечно, упал мне на ногу).
Дед ничего не сказал и даже не покосился – воспитывает. Не хочет ехать – и слава богу! Я похромала на свой кухонный стол.
Можем не ехать, подумаешь! Родственничков я не видела с весны, да и еще столько же видеть не хочу, тем более что дед один из них! Можем не ехать – какая прелесть! Никаких проблем!