Большая книга ужасов – 81
Шрифт:
Ушибленная нога болела, и дед меня здорово разозлил. Но с первым же шагом в сторону кухни мне странно полегчало. Я привыкла отслеживать сердцебиение и пульс и почувствовала, как то и другое замедляется и на горле разжимается невидимая рука. От дедова дивана до моего кухонного стола – четырнадцать коротких шагов. Когда я сделала последний, мне было уже легко и спокойно.
Не едем! Да ну?! Правда, что ли? Значит, можно наконец поесть и спокойно почитать что-нибудь! У деда отличная библиотека, и я твердо решила одолеть ее до
На звон посуды пришел дед и как ни в чем не бывало затребовал свою порцию. Я возилась у плиты, потихоньку косясь на него: быстро же он остыл! Морщинки на лбу разгладились, и вид довольный, спокойный.
Дед набросился на ужин и, жуя, стал пересказывать мне свою книжку. Значит, уже забыл о ссоре?
– Тогда на следующие выходные съездим? Когда ночь будет спокойная.
– Ага. Давно не видел этих разгильдяев.
– А с билетами что делать?
Дед глянул время на телефоне, и у меня опять участилось сердцебиение.
– Откуда я знаю? Ты за ними ездила, ты и сдавай.
– Кто ж у меня примет в последнюю минуту? Говорила, надо по Интернету заказывать…
– Ну вот ты такая умная, ты этим и занимайся!
– Ладно, только не ори.
– Я ору? – Он поднял голову и потянул носом. На человеческом лице это выглядело смешно, а Деду, похоже, было не до смеха. Морщинки опять собрались в гармошку, между бровей проступило красное пятно. – Чего улыбаешься? Опять мы с тобой грыземся на ровном месте. Не к добру.
Тогда я тоже потянула носом. Сосед опять жег ароматическую палочку, на нижних этажах опять варили рыбный суп. Слабенький человеческий нос ни черта не может уловить, когда нужно!
– Совсем я с тобой параноиком стану. Подкинули ребенка на старости лет, тут любой сбрендит!
– Снова-то не начинай.
Дед рассеянно глянул на меня – «Кто начинает? Я начинаю?!» – и уткнулся в тарелку.
Ел он как снегоуборочная машина: размеренно работал ложкой, глядя перед собой пустыми фарами. Не хочу ехать. И он не хочет – теперь это видно.
– Значит, точно надо ехать!
Дед отодвинул тарелку, и на лице его опять собрались морщины. У меня тут же заколотило в висках, и есть расхотелось, стоило ему подумать о поездке.
– Но почему?! Решили же на следующей неделе!
– Знаю, тебе не хочется, как и мне. Значит, точно надо.
– Что за воспитание силы воли в нерабочие дни?
Мы оба знали, что сила воли тут ни при чем. Но мне до чертиков хотелось, чтобы дед сказал вслух, почему нам обоим так неохота ехать. Мне тогда станет не так страшно.
– Доедай быстрее. Осталось всего полтора часа.
Я смахнула с тарелки в мусорное ведро и включила воду. Сердце колотилось за двести ударов в минуту, и пальцы мерзли под горячей водой. Не хочу ехать. Не хочу! Звериная интуиция, что ты со мной делаешь?! Хотя бы выражайся конкретнее…
В раковину прилетела дедова тарелка. Сам он ушел к себе и со скрипом лег на диван. Я знала, что он не будет читать. Вымыла посуду, пришла к нему.
Дед лежал на своем диване, но уже без книжки. И все так же смотрел в одну точку.
– Ирина, мне что-то плохо.
Выглядел он и правда так себе: бледный, на лбу бисеринки пота. Звери так не выглядят.
– Кого ты разыгрываешь!
– Я серьезно! – Весь его вид говорил, что он не врет. Но он сам же меня учил не доверять внешнему виду.
– Сам сказал: надо. Сам сказал: у нас еще полтора часа. Поболей, если делать нечего.
Я стала обратно заталкивать шмотки в дедову сумку. Руки не слушались, я бросала вещи кое-как и знала, что не огребу. Деду не до того. И мне не до того. Дернула молнию, вырвала бегунок. А что будет, если его проглотить? Мне – ничего. Попасть в больницу, чтобы не ехать – и не мечтай, Тварь.
– Ирка, мне правда плохо.
– Значит, придется везти тебя в чемодане. Или так за ногу волочь. Прости, но у меня приказ: ехать.
– Хорошо тебе! Воды принеси.
Я метнулась за водой, зная, что не поможет. Ну и ладно. Зато я вроде при деле, так время быстрее бежит. У деда было жуткое бледное лицо, глаза запали. Зверь так не выглядит, даже когда ранен. Зверь!
Меня царапнула дурацкая догадка, но я постеснялась говорить ее вслух.
– Ты когда ел в последний раз?
– Если ты не о супе, то лет семь-восемь назад.
– Или девять?
– Не помню.
– Вспомни, это важно, сам же знаешь, как важно!
Тишина.
– Хочешь, вызову врача?
– Жить хочу.
Я все-таки посчитала его пульс и немного успокоилась: триста ударов в минуту – не очень-то похоже на человека. Но если я все-таки права? Если все-таки подошел срок, если звезды встали как надо и дед у меня на глазах перестает быть собой? Что такое девять лет для деда? Они могли пройти, а он и не заметил – и вот прямо сейчас становится человеком. Наверное, каждый зверь об этом мечтает, но тогда мне было совсем не радостно за него. Человек слаб и болеет. Как будто все стариковские болячки, которые не касались деда много лет, навалились разом. Ох, как похоже!..
– Постарайся вспомнить.
– Не могу. Зови врача и всю больницу, пусть делают со мной что хотят. Мне плохо.
Его лицо было уже не бледным, а серым. И тогда я поверила. Схватила городской телефон, не услышала гудка, бросила, схватила мобильный…
– Ох сдадут нас с тобой в поликлинику для опытов!
– Стой! Дай-ка мне телефон. И выйди.
Я сделала, как он велел и, только оказавшись на своем кухонном столе, подумала, что не в «Скорую» он будет звонить, раз меня выгнал. Если так, то, может, еще обойдется?