Большая книга ужасов – 81
Шрифт:
– Есть! Есть пульс, даже нормальный.
– Что они такое с проводницами употребляли, что все лежат без задних ног?!
Я бы тоже хотела это знать. И у меня были большие сомнения насчет спиртного – ведь ничем таким не пахло! Но и других версий не было.
– Скажи лучше: со станцией обращаться умеешь? Надо диспетчеру доложить, а я не могу.
– Это мы мигом… Халк, ты там застрял?
В окно кувырком влетел Халк. Витек остался внизу, его было некому подсадить.
– Что с ними?
– Спят или в обмороке. И проводницы тоже. Ни на что не реагируют. Фигня какая-то творится, курсанты. Надо
– Погоди… – Халк рассматривал спящих. – Кто их напоил-то?
И этот туда же! Халк рывком поднял машиниста, усадил и стал лупить его по щекам, будто это могло помочь.
– Оставь. Он спящий на пол свалился. Думаешь, не проснулся бы? Живой-то живой, а вот…
Халк с сомнением посмотрел на машиниста и стал искать пульс поверх рукава.
– Двести пятнадцать, ответьте!
– Займись связью!
Халк вскочил, нашел, куда нажимать, и затараторил:
– Двести пятнадцать, говорит пассажир. Бригада не может вести поезд – похоже, отравление. Мы стоим.
– Двести пятнадцать, не поняла: где машинист?
– Без сознания. И помощник. И, кажется, проводники, я не понял.
– Чего не понял? Двести пятнадцать, плохие шутки! Я отстраняю вас от работы!
– Тетенька, он сам отстранился! И лежит лицом на приборах. Мы пассажиры и стоим как дураки в чистом поле…
– Двести пятнадцать, как ваша мама?
– Нормально, спасибо. А чего вдруг…
– ВЫ КАК В КАБИНУ ПОПАЛИ?!
– Так через окно. Стоим же! Меня Фиалка с Витьком подсадили…
– Какая еще фиалка?!
– Это я!
– Бригада точно не может говорить?
– Даже мычать не может.
– Слушай сюда, хулиган! Я сейчас же пришлю к вам помощь и попрошу захватить с собой огромный ремень с широкой пряжкой…
– А тросами у вас не пользуются?
– И трос захватит! Черт знает что!.. Ладно, поняла, двести пятнадцать, ждите помощь и ничего там не трогайте.
Станция щелкнула, мальчишки переглянулись и заржали.
– «Тетенька, он сам!» – передразнивал Фиалка и гоготал так, что я глупо понадеялась: вдруг разбудит машиниста?
– Фиалка – это я! – подхватил Халк. – Выросла на путях, пока мы стояли!
– А чего она про маму спрашивала?
– Чтобы убедиться, что ты точно не машинист, а кто-то левый. Потому и заорала: «Как вы попали в кабину?!». Дошло наконец.
– Что вы там угораете без меня?! – снаружи подал голос Витек.
Из леса тянуло Падалью. Я сидела на корточках под окном и потихоньку звала деда. Он больше не отвечал.
– Как долго ждать этой самой помощи?
– Ну ты спросила! Мы-то откуда знаем?
И правда. Дед молчал. Я все еще надеялась, что он слишком занят в лесу с Падалью, чтобы отвечать мне. Если так, то я должна сторожить поезд. И если не так – должна. Я думала, у нас получится уехать, если помощь придет вовремя, но, кажется, у нас больше нет времени. Я смотрела в окно. Их было еще не видно, но запах опережал их так, что нельзя было просто сидеть и ждать.
Мне казалось, что я слышу их шуршащую поступь. И еще этот холод. Настоящий, острый, пронизывающий даже зверя. Я вдруг подумала, что спящая бригада тоже дело рук Падали. Давно подозревала, что этот холод имеет какой-то усыпляющий эффект. Хоть ни в одной книжке я не видела ничего подобного, но замечала, что рядом с Падалью людей охватывает какая-то апатия. Или они мне казались апатичными на фоне взвинченной меня? Но отчего же спит бригада? И отчего тогда не уснули курсанты?
Не сейчас. Сейчас надо эвакуировать пассажиров. Достанут нас в этом поезде. Стекла побьют – и достанут.
По-прежнему 26 октября
Мальчишки еще смеялись под негодующие вопли Витька, оставленного на улице. Я сидела на полу у двери и молилась. Трудно представить более глупое занятие для такой, как я, но мне было плевать.
По лесу мышиной поступью пробиралась Падаль. Я еще не слышала шума ее шагов, я чувствовала его кожей вместе с этим противным холодком, ползущим вперед нее на километры. И запах! Запах не мог обмануть: враг уже близко. Если мы просидим еще хотя бы час в этой консервной банке, ожидая спасения, то можно уже не надеяться. У меня перед глазами стояли часы на руке спящей проводницы. Кажется, я даже слышала их бесшумный ход. Время, время. Надо срочно эвакуировать людей.
Если бы я была уверена, что помощь придет скоро, если бы я точно знала, что наш поезд исправен, просто машинист спит, если, если… Не уверена. Я не могу быть ни в чем уверена, когда бригада спит, а в лесу Падаль. Пассажиров не меньше сотни. Я не могу рисковать. И не рисковать не могу! Если вот прямо сейчас всех поднять и бегом гнать в противоположную от леса сторону, может быть, тогда мы успеем уйти. Свет мой навигатор, скажи, где я?
Навигатор сказал, но легче от этого не стало. По шпалам до следующей станции всего-то километров пять, но на этих шпалах нас сцапают только так. Надо уходить в степь. Если напрямик, до ближайшего населенного пункта десять километров. Это часа три, а то и четыре, толпой по пересеченной местности. Зато в пригороде автовокзал. Те из нас, кто доживет до утра, сядут спокойно в автобус и поедут в Москву.
– Что ты там высматриваешь? – Надо мной нависла вечно довольная физиономия Халка.
Нельзя говорить людям – это я уже усвоила. Пока можешь молчать – молчи. И не можешь молчать – молчи. Потому что не поверят. Или еще хуже – попрутся доказывать, что ты не права, прямо Падали в пасть; или мы просто битый час будем играть в верю не верю, а у нас нет этого часа. Молчу. Мне всего-то и надо – увести людей. Я не могу полагаться на помощь, которой неизвестно сколько ждать.
Я вцепилась ногтями в ладонь, прикусила язык так, что слезы выступили, и только потом сообразила, что в такой темноте Халк не оценит мои большие зрачки, могла бы и не стараться. Ладно, попробую так:
– Наушники в купе оставила. Не принесешь?
Я вложилась в интонацию как актриса Малого театра и, кажется, переборщила. Халк, наверное, подумал, что без наушников я разревусь прямо здесь или еще что-то в этом духе. Во всяком случае, метнулся как миленький:
– Хорошо-хорошо. Не переживай, я быстренько. – Он легко открыл дверь кабины, не думая, заперта она там или нет. Шел на автопилоте: нажал ручку и открыл. Наверное, даже не понял: дверь-то не заперта изнутри! Правильно: кто-то здесь побывал. Тот, кто усыпил машинистов. Витек говорил, что дергал дверь вечером и было заперто…