Большая книга ужасов – 81
Шрифт:
Халк вышел. «Быстренько»-то мне как раз и не надо – но кто ж меня спрашивает? Мне нужно остаться с Фиалкой один на один: гипнозить двоих одновременно я не фокусник. У меня меньше минуты, чтобы обработать Фиалку. Вдох, раз-два, выдох. Сам курсант дышал ровно: думает, ему нечего бояться. Подстроилась.
– Знаешь, ведь на железной дороге всякое бывает. Каждый год поезда сталкиваются, сходят с рельсов.
– Не накручивай.
– Один вагончик весит несколько тонн, а целый состав – и подумать страшно. Вчера после нас с вокзала ушло еще три поезда на Москву. Они прямо за нами. Если диспетчер не сможет нас развести…
– Отставить, курсант Варшавская!
– Я бы не полагалась на случай. Здесь опасно оставаться, надо эвакуировать людей. А всего в десяти километрах отсюда автовокзал. Сядем в автобус – и будем дома. Только надо эвакуировать людей. Вы в форме, вас послушают. Должны послушать. Я не хочу, чтобы меня расплющило составом. Никто не хочет, чтобы его расплющило составом. Надо эвакуировать людей, курсант Фиалка. Просыпайся, бери Витька и идите всех будить. Вы в форме, вас послушают. Никто спросонок не будет разглядывать, какие у вас там погоны. Мы с Халком вас догоним, только этих вытащим. – Я кивнула на машиниста с помощником, и Фиалка проснулся:
– Надо эвакуировать людей, курсант Варшавская. Только с этими как быть? – Он кивнул на спящих машинистов.
– На простынях утащим. Донесем до населенного пункта, сдадим в больницу. Народу в поезде немного, но будем меняться. И проводниц не забудьте.
Фиалка кивнул и сиганул в окно.
– Пока, Фиалка, и на всякий случай – прощай. Ты здорово играешь в карты.
Конечно, он мне не ответил. Почти сразу пришел Халк, и я проделала с ним то же, что и с Фиалкой. Он здорово сопротивлялся, этот Халк, я провозилась, наверное, минут десять. А когда закончила, поезд уже не спал.
Захлопали двери, затопали ноги. В открытую дверь кабины сунулся круглый мужичок с тремя волосинами на сверкающей лысине:
– Что случилось? Я врач.
Я кивнула на спящих машинистов:
– В отключке. Пульс вроде нормальный. Похоже, им что-то подсыпали, потому что проводницы такие же.
– Все? – Мужичок закатал рукава и огляделся в поисках раковины.
Смешная штука – автопилот. Раковины в кабине, понятно, не оказалось. Он пожал плечами и стал осматривать машиниста. При этом лицо у доктора было такое спокойное, будто он у себя в теплом кабинете, а не здесь, в поле, в замершем поезде.
– Я видела трех. Дальше просто не пошла.
– Уходить надо! – вскочил Халк. – Опасно стоим.
– Не командуй, курсант. – Мужичок ущипнул машиниста за ухо и рявкнул:
– ВСТАВАЙ!
– Не реагируют, – ныл Халк. – Мы пробовали.
– Не бубни, курсант. И больше не пробуй. – Мужичок шагнул в сторону, держа руки перед собой. Похоже, он опять искал раковину – помыть руки после осмотра.
Раковина так и не появилась, и доктор замер с вытянутыми руками:
– С чего вы вообще взяли, что это снотворное?
– Ну, они спят…
– В общем, да, но… – Он с сомнением оглядел нас с Халком: «…поймете ли вы, балбесы?» – читалось на его лице.
– Да что с ними?
– Зрачки, слизистые, рефлексы, пульс – все в норме. Отравление так не выглядит, ни снотворным, ни алкоголем, ни пирожком с грибочками. В другой ситуации я бы сказал, что они хорошо притворяются.
– Да ну, бред!
– Не бубни, курсант! – Доктор рассеянно раскатывал рукава рубашки. – Не бубни, хоть ты и прав. В любом случае желудки я им промывать не буду – нельзя в таком состоянии, да и смысла не вижу. Нужно добраться до ближайшей станции и вызвать «Скорую». Или за нами кто-то уже едет? С диспетчером связывались?
Халк открыл было рот, но я его опередила:
– Связывались, она сказала, что помощь будет только утром. Мы пешком раньше дойдем.
– М-да. А начальник поезда?
– Мы его не видели, но подозреваем, что он в таком же состоянии. Если и проводницы, и машинисты…
– К проводницам тоже загляну, – пообещал врач, и я мысленно выдохнула.
Люди легко верят в твою ложь, если врать о плохом. Это в хорошие новости трудно поверить.
– Надо бежать! – засуетился Халк.
– Тащите простыни. Я сбегаю за ребятами – на простынях всех вытащим. По шпалам до следующей станции не так уж далеко.
– Нельзя по шпалам!
Конечно, врач сделал вид, что меня не слышит. Что ж всех так тянет к Падали в пасть?!
Врач вышел, и я выскочила за ним.
В нашем вагоне было тихо и пусто, а в соседнем – отсюда слышно – хлопали двери, со скрипом откидывалась лестница, кто-то громко возмущался качеством перевозки и требовал вернуть деньги за билет, кто-то вопил «Где начальник поезда?!» и шумно тормошил спящую проводницу.
Врач быстро шел впереди, не обращая на меня внимания. Умный, да? Я успела подстроиться к его походке, специально споткнуться, чтобы он тоже оступился и влетел лбом прямо в титан рядом с купе проводника. Я думала, будет больше грохота: лысиной по жести. Больше не больше – а вот мы уже и в легком трансе. У меня есть пара секунд, чтобы сказать:
– Надо идти через степь – так безопаснее.
– Что?
– Осторожно, – говорю. – На этом дурацком коврике все спотыкаются.
– Вижу. Как тебя зовут?
– Ира.
– А меня – Андрей Михайлович. Дуй за простынями, Ира. А я пойду за ребятами. Будем вытаскивать пострадавших. На ОБЖ проходили?
Отвечать было необязательно: врач уже шел в соседний вагон.
За спиной у меня возился Халк, обшаривал купе в поисках простыней. Я обежала остальные. Собрала все белье, что нашла, захватила рюкзаки: свой, Фиалки и Витька – забудут же! Когда я повернула в сторону кабины, в вагон уже ворвался врач, а за ним топали трое самого решительного вида.
Проходя мимо, врач молча забрал у меня белье и прошел в кабину. Халк вынырнул из соседнего купе с ворохом простыней и рассеянно уставился вслед компании.
– Их четверо, машинистов двое. Справятся без нас. Идем глянем, что Фиалка с Витьком делают.
Халк кивнул и побежал за мной по вагону, теряя простыни.
Во втором вагоне уже потрудились Фиалка и Витек. Из пассажиров здесь почти никого не было, только бабулька с ручной тележкой замешкалась на лестнице. От нижней ступеньки до земли было прилично, и бабульке предстояло это преодолеть. Внизу ее страховали девчонки чуть постарше меня, наперебой советуя прыгать («Мы поймаем!»). Прыгать ей не хотелось. Она скинула тележку, и та тяжело шмякнулась в темноту. Смелости бабке это не прибавило. Ох не уйдем мы с ней от Падали! Стадо бежит со скоростью самого медленного бизона. А сколько еще старух в поезде? Я совершенно не подумала о них, когда решала уводить всех через степь. Когда сама здорова как зверь, не думаешь о таких вещах.