Большая кража
Шрифт:
— Обожаю лекции о сезонных рабочих.
Мало-помалу «мустанг» приближался к хорошо знакомому Райану сараю и шеренге одноэтажных строений, напоминающих заброшенную военную часть. Издали могло показаться, что в этих полуразвалившихся, открытых всем ветрам лачугах никого нет, но по мере приближения там обнаруживались признаки жизни: развешанное на веревках белье, крики детей.
Дети, игравшие возле сарая, заметили «мустанга» и побежали за ним вслед, громко вопя на смеси английского и испанского. В дверях одного из домиков показалась женщина в футболке и синих джинсах; другая, в мужской широкополой соломенной шляпе, сидела на перевернутом тазу для стирки.
Райан слышал радостные крики детей и спиной чувствовал взгляды женщин. Повернувшись к Нэнси, он сказал:
— Видишь вон тот сарай? Я там жил — еще с двумя парнями.
— Здорово.
— Ну уж не знаю. Хотя не могу сказать, что мне было там очень плохо, — пожал плечами Райан. — Вообще-то, все, что говорят и пишут про лагеря сезонных рабочих, особенно про ужасные условия, в которых живут люди, — чистая правда. Но когда сам там оказываешься — знакомишься с людьми, привыкаешь к их образу жизни, общаешься с ними, смеешься над чем-то, — все оказывается не так уж страшно. По вечерам мы играли в бейсбол или просто мяч пинали, а иногда кто-нибудь приносил гитару, и они, представляешь, пели.
— Тебя послушать, так одно удовольствие, — сказала Нэнси.
Райан посмотрел на нее.
— Вовсе не удовольствие.Но даже в этом беспросветном существовании находилось что-то хорошее.
— Хочешь? — спросила Нэнси, наливая себе «Колд Дак» в бокал на высокой ножке. Оказывается, она прихватила с собой бутылку в мешке с колотым льдом и пару бокалов.
— Я попозже, — сказал Райан.
Дорога обогнула лагерь, вильнула в сторону, и вскоре ее обступили с двух сторон разросшиеся деревья. Проехав еще немного по зеленому коридору, они оказались возле охотничьего домика Рея, переделанного из двухэтажного фермерского дома. Здание огибала тщательно утрамбованная дорожка.
— Ты бывал внутри? — спросила Нэнси.
— Нет, я и так близко-то раньше не подходил.
— У него там повсюду оленьи головы да индейские одеяла на стенах.
— Ну да, охотничий домик — нужно создать подходящую атмосферу.
Свернув на дорожку, Райан поехал на малой скорости, внимательно оглядывая местность. Судя по всему, в доме уже несколько дней никого не было, он выглядел пустынным. Райан заметил изгиб дорожки, уходивший к еще одной дороге, и решительно повернул машину в ту сторону.
Нэнси внимательно посмотрела на него и поинтересовалась:
— И это вся твоя разведка?
— Посмотрим, куда ведет эта дорога и сможем ли мы по ней отсюда выбраться, — пояснил Райан.
Указатель по ходу движения машины он заметил издали, но прочесть надпись сразу не смог. Когда они подъехали ближе, он разобрал слово «Роджерс» и вспомнил рассказ мистера Маджестика об этом участке посреди леса — идеальном месте для постройки охотничьего домика или пары больших коттеджей-шалашей с котельной и системой отопления. Это было именно то место.
Нэнси тоже увидела указатель, но, когда Райан свернул на узкую дорогу, спросила:
— А сюда-то зачем?
— Посмотрим, можно ли отсюда куда-нибудь выехать, — сказал Райан.
Дорога, уходившая во владения Роджерса, была такой узкой, что время от времени машина буквально раздвигала своими крыльями ветки кустов и деревьев, нависшие над колеей. Ехали очень медленно. На ухабах то и дело
— Ну вот, вроде и приехали.
Господи, как здесь было тихо! Райан даже вздрогнул, когда по привычке громко захлопнул за собой дверцу. Но этот звук тут же был поглощен стеной леса, и на поляне вновь воцарилась тишина. Райан прошел чуть вперед и понял, что тишину нарушает лишь звук его собственных шагов. Место не было глухим и заброшенным, время от времени сюда, видимо, приезжали на пикник. Он заметил в траве несколько банок из-под пива — совсем проржавевших и новых, коричневую бутылку из-под виски и обрывки бумаги. Видимо, кто-то знал это место и приезжал сюда. Райан вдруг с удивлением подумал, что никогда еще не бывал в таком тихом и глухом лесу. В любом лесопарковом пригороде Детройта — в Палмер-Парк или на Белл-Айл, — как бы далеко ты ни забрался, откуда-то из-за деревьев непременно раздавались голоса людей, рассевшихся у костра или играющих в мяч. Здесь же он попал в самый настоящий дремучий лес.
— Ну, и что дальше? — спросила Нэнси.
Он не стал отвечать. Пересек поляну и увидел, что с нее открывается замечательный вид на озеро, лежащее внизу и окаймленное по берегам могучими деревьями. Затем прошел вдоль опушки, отметив про себя, что прокладывать в этом лесу путь было бы не легче, чем в джунглях. С другой стороны в узком просвете между деревьями он отчетливо увидел и охотничий домик, и огуречные поля с лагерем сезонных рабочих. Отсюда ветхость и убогость лачуг не бросалась в глаза — наоборот, лагерь казался в солнечном свете почти игрушечным. Он увидел разноцветные квадратики — крыши старых машин, на которых добрались сюда рабочие из Техаса, и яркий желтый прямоугольник автобуса Луиса Камачо.
Черт возьми, да у этого ведра на спидометре больше ста двадцати тысяч миль!
— Смотри, наш лагерь видно, — сказал Райан.
Нэнси по-прежнему сидела в машине и только переспросила:
— Правда?
— Иди сюда. Даже автобус видно, на котором мы приехали.
— Как-нибудь в другой раз, — бесстрастным тоном ответила Нэнси.
— Ума не приложу, как этот автобус сюда доехал и не развалился. Я вообще в таком дурдоме раньше никогда не ездил. Это не то что междугородний автобус — это другой стиль жизни: ты просто на четыре дня переселяешься в автобус. — Райан вернулся к машине. — Теперь я созрел. Налей-ка и мне.
Нэнси плеснула «Колд Дак» в бокал и протянула Райану. Тот поднял бокал, посмотрел сквозь темно-красную жидкость на солнце и улыбнулся.
— Я вспомнил Билли Руиса: он пьет какое-то пойло из хлебной водки с травками. Не пробовала? Гадость редкостная.
— И что, башню сносит?
— Страшное дело. А цвет тоже красноватый — наверное, от каких-нибудь корешков, на которых ее настаивают. — Райан снова улыбнулся, глядя на бокал. — Он всегда вот так поднимает бутылку и смотрит, сколько отравы у него осталось. Садимся мы, например, обедать, а он кусок проглотит, потом отхлебнет, поднимет бутылку и рассматривает на свет, прикидывает, сколько еще кусков нужно съесть, чтобы каждый было чем запить. Видишь, сколько у меня воспоминаний об этих ребятах.