Большая охота на акул

Томпсон Хантер С.

22:05

Показывают новости, и снова дьявольский захребетничек Джон Дин. («Президент выглядел удивленным, когда вы передали ему эту информацию?») «Нет, сэр, не выглядел».

Сегодня в Кэмп Дэвиде нарики снимаются с лагеря. Мистер Никсон получил по заслугам. Сообщения прессы из «западного Белого дома» в Сан-Клементе говорят, что у президента нет «комментариев» по поводу губительных показаний Дина.

Без комментариев. Боссу дали успокоительное. Кто с ним сегодня на том одиноком западном краю Америки? Бебе Рибозо? Роберт Абпланальп, У. Клемент Стоун?

Скорее

всего, нет. Они наверняка видели то же, что и Никсон: что сенатская комиссия Эрвина намерена отпустить Дина. Его жертвы попробуют поквитаться завтра или на следующей неделе, но разницы не будет никакой, ведь усомниться в нем способны только те, кого он вчера публично высмеял как орудия Белого дома. После того как во вступительном заявлении Дин упомянул про якобы «готовность [Бейкера] сотрудничать» с мозговым трестом Никсона в дни, предшествовавшие слушаниям, правдоподобность показаний Бейкера сильно подорвана и, что бы Бейкер ни вывалил на Дина завтра, покажется гневным возмездием глубоко оскорбленного человека.

А что же говорить бедному Гурни? Дин презрительно выставил его на всю страну, перед телеаудиторией из семидесяти миллионов циников таким безнадежным ротозеем, что на него даже давить не надо. До начала слушаний из семи сенаторов в комиссии Эрвина только Гурни не вызывал сомнений у стратегов Никсона, так они были уверены, что он у них в кармане. А вот Бейкера, «белую ворону» среди республиканцев, с самого начала считали безнадежным.

«Мы поняли, что у нас проблемы, когда увидели состав комиссии», – говорил в своих показаниях Дин. При этих словах на губах у него играла улыбка. Может, скорбная улыбка человека, умеющего проигрывать? Или, может, смысл у нее был иной? Может, это был безумный, едва сдерживаемый приступ смеха человека, которому вдруг показалось, что все-таки удастся уцелеть в нынешнем невероятном бардаке? К 16:45 во вторник на лице у Дина было потрясенное, все еще сверхнапряженное выражение человека, который было понял, что катится в пропасть и ухватиться ему не за что, а теперь вдруг почувствовал, как обретает равновесие.

* * *

Ну… может, и так. Если Дин сумеет устоять в завтрашней неизбежной контратаке, все позади. Опрос Харриса в сегодняшних Rocky Mountain News, появившийся еще до выступления Дина, показал, что доверие лично тс Никсону по «проблеме» Уотергейта упало до новых фантастических отметок – 15-70 % негатива. Если комиссия Эрвина не оспорит хотя бы половину показаний Дина, 4 июля Ричард Никсон не сможет раздавать долларовые бумажки на Таймс-сквер.

Понедельник, 15 июля, 14:10 Слушания по Уотергейту Старое здание сената

*Таинственный свидетель – Алекс Баттерфилд. Камера снимает его со спины, и лицо разглядеть невозможно.

*Руфус Эдмистен, человек Эрвина, лицо позади Бейкера и Эрвина. «Политические амбиции… Хочет избираться на пост генерального прокурора Северной Каролины» – всегда лицом в камеру.

Баттерфилд потчует слушателей рассказами о сложной записывающей аппаратуре в Овальном кабинете (см. клипы). Официальный «водопроводчик» Никсона – «связник с СС».

АБ (темно-синий деловой

костюм): Да сэр, в кабинете записывать было много труднее.

Толмедж: Кто установил устройства?

АБ: СС – техники спецслужб. Чтобы сохранить для истории.

Т: Зачем были установлены эти устройства?

АБ: Ради постоянной записи всех разговоров в Овальном кабинете и последующей расшифровки для библиотеки Никсона. Активируемые голосом микрофоны по всему кабинету президента. С задержкой во времени, чтобы не отключались во время пауз.

Фред Томпсон похож на разбогатевшего самогонщика из Теннеси. Узнав, что он будет на Уотергейте, его послали в магазин мужской одежды купить себе что-нибудь приличное.

Четыре люстры желтого хрусталя шесть на шесть свисают с потолка, но не видны из-за софитов Colortran TV. Стэн Тредик и другие фотографы с картонными зонтиками, чтобы защищать объективы от высоких софитов.

14:34 – Предупредительный голосовой сигнал. Ага! Баттерфилд представит запись разговора Дина с Никсоном от 15 сентября?

Т: Никакого предупредительного сигнала?

АБ: Насколько мне известно, нет.

Т: Это делалось исключительно для истории?

АБ: Насколько мне известно, да, сэр.

??: В Ки-Бискейн и Сан-Клементе?

АБ: Там записывающих устройств нет, во всяком случае моих.

Заголовок в New York Post: Никсон подслушивает себя самого (полная полоса).

*Самая очевидная разница между тем, что испытываешь, лично присутствуя на заседаниях, и тем, что испытываешь, когда смотришь их по телевизору, – в размахе: ощущаешь собственную малость, как на футбольном стадионе. Игроки кажутся размером с людей, трава – настоящей (в некоторых случаях). Зал 318 всего сто на сто, а вовсе не гигантский театр, каким кажется по телику.

*Постоянный поток студентов, которых загоняют и выгоняют у нас за спиной.

* * *

Калмбах сидит прямо передо мной, ждет своей очереди давать показания. Серый льняной костюм за триста долларов, туфли за семьдесят пять, набриолиненные черные волосы и рубашка от портного – тонкая синяя полоска на желтовато-белом. Крупный, богатый. Рядом – юрист с серебристыми волосами.

*Эрвин зачитывает письмо от Бузхардта. По залу проносится гул, говорит, Л. Б. Дж. ставил на прослушку.

Забавно – сидит сразу за креслом свидетеля, – можно посмотреть прямо на Эрвина, поймать выражения его лица – словно он смотрит на меня. Кивает, взгляд в одну точку, иногда быстрые заметки желтым карандашом.

Телефонные звонки Калмбаха-Уласевича – из одной телефонной будки в другую, точь-в-точь операция мафии… проверить Чти отца своего на совпадения…

*Калмбах: «… Приблизительно в это время задание начало до некоторой степени меня беспокоить»

16:50 – Скуууука…

Внезапное видение: я набрасываю на шею Калмбаха удавку, затягиваю и дергаю.

Внезапный гам на галерке.

Камеры отчаянно щелкают, пока Калмбах бьется с рояльной струной на шее – заваливается назад.

Не могу сдержать смеха… Надо выйти из зала заседаний, себя не контролирую, на меня пялятся…