Большая Сплетня
Шрифт:
— Ну... Вообще-то тогда меня это не сильно интересовало... Но после ужина, когда мы вернулись домой... Ну, в наш дом в Нью-Йорке... Я выразилась в духе, что у меня давно уже не было такого скучного вечера, а Сема... то есть мой муж, Саймон Александер Фукис, сказал... сказал, что у него, напротив, давно не было такого веселого вечера, как сегодня. Ведь он потратил пару миллионов, чтобы выиграть несколько сотен. «Вот что я называю хорошей игрой», — сказал он мне тогда. Я так поняла, что он имел в виду взятку. А через неделю было объявлено о
Юрист прилежно записывает ее слова.
— Кажется, эти сведения подействуют на вашего мужа, — заявляет он, — если он откажется действовать полюбовно.
— Он все равно откажется, — заявляет Рита, — я его знаю!
Фукис действительно отказывается. Под предлогом, что ему некогда, не является на встречу с юристом. Заявляет, что бракоразводный процесс намерен вести исключительно через своего адвоката.
— Однако, мне кажется, вы не захотите, чтобы сведения, ставящие под сомнение вашу порядочность, попали в третьи руки... — Юрист подпускает туману, рассчитывая на компромисс.
Но Фукис терпеть не может компромиссов.
— Какой еще Паркинс? Не желаю слушать, что болтает эта чертова курица! Мы находимся в правовой стране, и Рите придется выполнять условия брачного контракта, несмотря на то что он ей так не нравится!
Фукис действительно занят, у него масса дел, он готовится к стратегической операции. Во время разговора нервно звенит параллельный телефон. Выслушав незримого абонента, американец произносит (юрист жадно ловит каждый звук в трубке):
— Прекрасно, несколько лишних голосов нам не помешают... А на общественное мнение мне наплевать!
На очередное занятие в шейп-клубе я возлагаю огромные надежды. Если ничего не выйдет, то...
Идя от троллейбусной остановки к парковке, оглядываюсь. Тревожусь. Замираю: на привычном месте нет той самой черной партократической «Волги» с шофером. Неужели Крысанова не пришла на занятие?
Но, разглядев в полумраке зала седую голову, паралитически дергающуюся в такт музыке, с облегчением выдохнула: она здесь! Однако почему на парковке нет машины? Неужели старушка против обыкновения отправится домой на трамвае?
Во время занятий стараюсь держаться к ней поближе — чтобы она запомнила меня. Чтобы разглядела, завязала разговор. Но женщина близоруко скользит мимо меня расфокусированным взглядом, то и дело слизывая с верхней губы выступивший пот. Я приятно улыбаюсь ей навстречу — но она не замечает моей перекошенной гримасы. Не хочет замечать?
Пялиться во все глаза на предмет своего интереса неприлично — и потому я усиленно придумываю, как познакомиться с ней поближе. Что может заинтересовать эту домохозяйку с полувековым стажем? Рецепт засолки нежинских огурчиков? Секрет новейшего пятновыводителя из конской мочи? Рекомендация преподавателя по сольфеджио для одного из ее скрипковооруженных внуков?
Занятие идет к концу, но ничего разумного
Значит, все зря. Значит, придется смириться с неизбежным. Напрасно я возомнила о себе бог весть что...
С опущенным сердцем сбегаю по мраморным ступенькам клуба. Обычно скользкая лестница покрыта искусственным, впитывающим грязь покрытием, но сейчас покрытия на ней нет — влажно блестит мрамор, уборщица драит нижнюю ступеньку с таким усердием, будто собирается плотно пообедать на ней...
Значит, мне никак не добраться до Крысанова... Значит, мне не удастся изменить расклад сил на собрании. Господи, да что это я напридумывала — у меня ничего, ничего не выходит!..
Пятка проезжает по мраморной глади, соскальзывая со ступеньки. Я непостижимым образом выворачиваюсь, машу в воздухе ногами и руками, стараясь нащупать точку опоры. Но точки опоры нет — и я кулем валюсь на лестницу. С обреченным и покорным судьбе видом. Вот так...
Прихожу в себя оттого, что кто-то осторожно хлопает меня по щекам.
Неохотно открываю один, мутно видящий глаз.
— Вам плохо? У вас что-то болит?
Да, мне плохо. У меня все болит. Внутри, в голове, и ниже, за тюремной решеткой ребер. Я абсолютно никчемный, ни на что не годный человек, бог весть что вообразившая о себе неудачница...
— Может, вызвать «скорую»?
Мотаю чугунной головой. Лучше палача!
— Я скажу мужу, чтобы поднял вас.
Не нужно. Зачем? Лучше мне сдохнуть на ступеньках этого проклятого шейп-клуба. Ведь я ни на что не гожусь.
— Вася, ну что ты сидишь? Помоги девушке встать!
Шарканье грузных шагов по асфальту. Властный баритон:
— Что стряслось? Это недопустимо! Я буду жаловаться директору клуба!
Узнаю чиновничий императивный говорок. Приподнявшись на локте, лепечу пересохшим ртом бессвязное:
— Нога... Помогите... Мне нужно домой... Будьте добры...
Добрый голос обращается к плавающей в обморочном тумане фигуре:
— Вася, нужно отвезти девушку домой... Ну что ты стоишь столбом? Помоги бедняжке подняться!.. Детка, приподнимите голову...
А потом раздраженный голос Васи:
— Но у меня совершенно нет времени... Ладно, скажу шоферу, чтобы помог...
В машине я бессвязно бормочу, изображая из себя пострадавшую:
— Как некстати... Нефтегорск... Командировка... Начальство посылает... «Стандард Ойл»... Собрание...
— «Стандард Ойл»? Собрание? — удивился начальственный Вася, полуобернувшись ко мне с переднего сиденья. — Какое отношение вы имеете к...
А я старательно выбалтываю секреты:
— Понимаете, мне поручено... Приватизация была проведена с нарушением федеральных законов... Есть такой чиновник — Крысанов... Так вот он...
— Что? — Вася подскакивает на переднем сиденье.
Добрая женщина рядом со мной встревоженно хлопает ресницами, посматривая то на своего супруга, то на меня...