Большая Сплетня
Шрифт:
— И остаться без копейки? — хмуро проговорила Рита. — Ведь Сема обо всем позаботился! Помнится, пять лет назад меня чрезвычайно умиляли его хлопоты насчет брачного контракта... Глупая влюбленная дурочка! Как я теперь его ненавижу!
Прекрасно! Именно это мне и нужно...
— Послушай, брачный контракт — не догма. Если он противоречит закону, его положения не учитываются при разделе имущества. Так или иначе, тебе причитается половина всех совместно нажитых капиталов!
— Половина чего? — горько усмехнулась Рита. — Половина от гулькиного носа? Не
— А кто эти лица? — поинтересовалась я.
— Если бы я знала!.. — Рита, нервно сломав сигарету, потянулась за новой. — Я их доверенные лица расцарапала бы! Скорее всего, какой-нибудь номер на предъявителя в офшоре и шестизначный код, который хранится у него в голове... О, ты не знаешь Семена, он никогда не оставляет следов... Его невозможно зацепить. Американское ФБР старалось — и то ничего не получилось!
— Ну, какие-нибудь следы должны остаться, — возразила я. — Так не бывает, чтоб человека нельзя было зацепить!
— Ах, да не хочу я никого цеплять! — с болью проговорила Рита. — Не хочу! Мне бы только немного денег, чтобы не умереть с голоду, — и я бы ушла от него голая и босая... С одним чемоданом!
Знаю я, что значит для нее «голая и босая»! «Голая» — в обрывках от известного кутюрье, «босая» — в опорках от знаменитого обувщика... Плюс пара килограммов бриллиантов на шее. И чемодан с деньгами. У богатых, знаете, свои понятия о минимализме.
— Боже мой, Рита! — с искренним чувством проговорила я. — Ты такой чудесный человек, ты заслуживаешь гораздо большего, чем развод, нищенство и голодная старость! Нельзя опускать руки, нужно бороться! В конце концов, ты — полноценная личность, а ни одна полноценная личность не согласится, чтобы ее прекрасное личико, которое стоило ей стольких трудов (вспомни только, как мучительно ты отходила от наркоза после подтяжки лица!), портили грубые мужские кулаки!
— Но как? Что я могу? — заныла Рита. — Я ничего не могу...
Зато я могу. Да, могу!
В отделении милиции Риту промурыжили битых два часа, прежде чем принять заявление. Да пришлось еще сгонять домой за медицинской справкой...
— А что же вы раньше, гражданка, не обращались? — поинтересовался лейтенант.
А потом, когда Рита, прилежно высунув язык, строчила заявление, удивленно заметил приятелю:
— Слушай, а у буржуев, оказывается, тоже бывает бытовуха! Как у простых алкоголиков!
Пока Рита писала заявление о возбуждении уголовного дела в связи с рукоприкладством ее мужа, гражданина США Саймона Александера Фукиса, к отделению милиции подтянулась долгожданная пресса.
Непрерывно двигая челюстями в тщетной попытке разжевать жвачку, Гутник смело подскочил к Рите.
— Ну, — осведомился, игриво протягивая диктофон, — так почему мы разводимся?
Рита вопросительно оглянулась на меня — я кивнула.
И тут бывшую «мисску» стало не узнать:
— Мой муж Саймон Александер Фукис неоднократно избивал меня во время нашей супружеской жизни! Это подтверждается медицинскими документами... Он не считался со мной как с личностью и человеком... Он отказывал мне в денежном содержании... Он... Он... Он...
Диктофон прилежно записывал поток ошеломительных признаний.
— Что касается его деловой репутации... Она дутая! Саймон Александер Фукис действует на бирже незаконными методами, дает взятки чиновникам... Небезызвестному Паркинсу, например... Он замешан в связях с мафией и в многочисленных коррупционных скандалах. Могу подтвердить это под присягой!
Я уже представляла себе текст будущего материала — с одной стороны, гнусная сущность Фукиса должна проявиться в нем во всей красе, но с другой стороны, публикация не должна стать поводом для обращения в суд с иском о клевете. Впрочем, пусть будет даже и суд! Пока суд да дело...
Во время импровизированного интервью Витек удивленно пялился на Риту, дебильно приоткрыв рот. Потом с тем же интеллектуальным выражением он стал пялиться на меня: видимо, все еще не мог поверить, что все происходит наяву, а не в его кошмарных фантазиях.
Я тоже долго не могла отделить ужасную явь от вымороченных снов... Но действительность порой куда хуже ночного морока.
После интервью мы доставили Риту домой.
Высадили ее за два квартала, в проходном дворе — чтобы избежать чужих любопытных глаз.
После признаний, сделанных в милиции, Рита, наша жертва и наше орудие возмездия, зримо посвежела. Как говорится, выплеснула душу, стало легче...
На прощание я проинструктировала подругу:
— Мужу ни словечка! Если сам заведет речь о разводе...
— Не заведет! — обронила Рита.
— Хорошо, коли так... Но и ты сама не заговаривай, молчи! Узнает о заметке — сделай круглые глаза или заплачь... Ты же женщина! Скажи, поскандалив с ним, боясь, что разойдутся швы после пластики лица, ты пошла в больницу... А там у тебя первым делом поинтересовались: не жена ли ты того самого Фукиса. И будто бы ты сказала «нет». Работники больницы сами настучали о тебе журналистам — ведь желтая пресса приплачивает им за подобные сведения. Но главное, тверди, что статья для тебя как гром среди ясного неба!
— Хорошо, — покорно согласилась Рита. — Только все равно боюсь...
— Не бойся, — улыбнулась я на прощание. — Ничего не бойся! Главное, помни: ты — полноценная личность!
— Да, я личность, — тускло согласилась Рита.
— Если будет предлагать отступные или потребует, чтобы ты забрала заявление, скажи, что ты должна посоветоваться с адвокатом. А адвокат будто бы в отъезде... Тяни время! Главное — тяни время!
— Зачем? — не поняла она.
Я не ответила.
Зачем? Затем, что это нужно мне!