Большая телега

Фрай Макс

Мою встречу с прекрасным нарушила скандальная чайка — прилетела, попыталась устроиться на обращенной к небу голой кукольной пятке, получила по башке тряпичным мячом, возмутилась, подняла крик. А я наконец-то встрепенулся, опустил глаза и обнаружил, что на первом этаже удивительного дома расположен магазин головоломок и я стою перед самым входом, осталось только сделать шаг и толкнуть дверь.

Я сделал этот шаг и чуть не наступил на четырнадцатый фрагмент пазла — темная черепица, небо и половина устремленной ввысь башенки. Хорошая примета, подумал я, повинуясь привычке изобретать их на ходу. И впервые в жизни сам себе поверил. И обрадовался. И вошел.

По

сравнению с фасадом дома магазин выглядел вполне обыденно — мягкий свет, длинный прилавок, бесконечные стеллажи с коробками. За прилавком сидела рыжая женщина в ярком лоскутном жакете и круглых очках в полосатой, как арбуз, зеленой оправе. Мне сперва показалось, ей лет сорок, возможно чуть больше, и только приглядевшись, я понял, что ее ровесниц уже давным-давно начали называть бабушками, хотя в данном случае у меня бы язык не повернулся.

Женщина увлеченно читала книгу и поначалу не обратила на меня никакого внимания. Предоставленный самому себе, я принялся разглядывать пестрые коробки, по быстро понял, что без посторонней помощи не справлюсь. Достал из кармана свою дневную добычу и принялся раскладывать ее на прилавке, а когда рыжая мадам с явной неохотой оторвалась от книги и подняла на меня глаза, вежливо поздоровался и спросил: «Вы говорите по-английски?»

Женщина неопределенно пожала плечами — как я понял чуть позже, это означало «скорее нет, чем да». Но тут она наконец увидела разложенные на прилавке фрагменты пазла. Внимательно на них поглядела. Поспешно сняла свои пижонские очки, достала из кармана кофты другие, с толстыми стеклами, надела их и снова уставилась на мой пазл. Наконец взяла в руки фрагменте надписью «Auterive» и лохматой штуковиной, поднесла его к самому носу — видимо, старалась прочитать мелкие буквы. А разобрав, пришла в смятение, какого я совершенно не ожидал. Вскочила, всплеснула руками, заговорила, перемежая торопливую французскую речь немногочисленными английскими словами, опознать которые в ее исполнении было почти невозможно. Испытующе глядела на меня: понял? Нет? Окончательно убедившись, что не понял, не села, а рухнула на стул и адресовала мне взгляд, исполненный невыразимой муки. Но тут же встрепенулась, подняла палец — дескать, погоди, — достала из кармана телефон, запиликала кнопками, заговорила с кем-то невидимым, так страстно и нетерпеливо, что даже я был готов согласиться на любое ее предложение — понять бы только, чего именно она хочет.

Закончив разговор, рыжая поглядела на меня с торжествующей улыбкой, собрата фрагменты пазла. вложила их мне в руки, достала откуда-то обрывок клетчатой бумаги и карандаш, написала: «20:00». Выразительно потыкала указательным пальцем в прилавок. Спросила что-то вроде: «Компрёнэ ву?» Я кивнул. Чего ж тут непонятного. Меня просят вернуться сюда в восемь вечера. Зачем — черт его знает. Но я, конечно, вернусь.

Она с облегчением рассмеялась, ласково погладила меня по руке и снова защебетала. В ее исполнении французский язык был невероятно красив и безнадежно непонятен. Так-то, на вокзале, на улице, в кафе, я кое-что разбирал — ну или мне казалось, что разбираю.

До восьми оставалось еще часа два. Стоило выйти на улицу, как обнаружилось. что справа меня поджидает пятнадцатый фрагмент пазла (еще один кирпичный дом, похоже, высокий и очень узкий). А на пересечении улиц Парадокс и Мадлен — шестнадцатый (голубое небо, острие башни). А на единственном пустующем столике кафе, которое обнаружилось за углом, — семнадцатый (осколок черепичной

крыши, вершина далекого холма, засаженного деревьями). Кафе называюсь «Magie» — на мой взгляд, немного чересчур в лоб, но иного я, пожалуй, уже и не ждал.

Пока я сидел на веранде кафе «Мажи», кутался в слишком тонкое, как оказалось, пальто, цедил незнакомые напитки, испепелял сигареты, смутно ощущая себя самым неприкаянным человеком на земле, чем-то вроде бильярдного шара, оставленного на столе внезапно утратившими интерес к игре новичками, город окутали прозрачные синие сумерки. Когда они сгустились до чернильной темноты, я поглядел на часы и с удивлением обнаружил, что уже пора возвращаться на улицу Парадокс — неизвестно зачем, но это не имело никакого значения. Все равно ведь пойду, а если я что-то не так понял и магазин будет закрыт, вернусь завтра, а если понадобится, и послезавтра тоже, иначе — не по правилам, так мне почему-то казалось.

Магазин действительно был закрыт, но на тротуаре возле освещенной витрины меня поджидал восемнадцатый фрагмент пазла — небо и летящая птица, поэтому я осторожно постучал в стекло, и дверь тут же распахнулась.

Ее открыла другая женщина, совсем юная, темноволосая и черноглазая. Поприветствовала меня по-английски, и все тут же встало на свои места: рыжая вызвала переводчицу, потому и попросила меня прийти позже — мог бы сразу догадаться, честно говоря.

Рыжая по-прежнему восседала за прилавком; увидев меня, она возбужденно заговорила, вернее, затараторила, не останавливаясь, но черноглазая перевела этот длинный монолог одной фразой.

— Пожалуйста, покажите еще раз ваш… Вашу игру.

— Пазл. — подсказал я, выкладывая на прилавок свои находки. — Пока гулял, нашел еще несколько фрагментов. Собственно, я зашел, чтобы спросить — возможно, у вас продается такой же? Я очень хочу собрать его целиком. Но нет гарантий, что найдутся остальные кусочки. Я и эти каким-то чудом нашел, вернее, весь день по городу собираю…

Тут я сообразил, что переводчице нужна пауза, чтобы перевести все, что я наговорил, и умолк.

Она насмешливо улыбнулась — дескать, наконец-то заткнулся — и защебетала по-французски. На этот раз одной фразой дело не обошлось, мне показалось, барышня успела сказать гораздо больше, чем я. Впрочем, рыжая то и дело ее перебивала, так что, возможно, они вовсе позабыли обо мне и принялись обсуждать другие свои дела. Какое-то время спустя я решил напомнить о себе.

— Так у вас в магазине есть этот пазл? Можно его купить?

Они одновременно повернули ко мне веселые и почему-то сердитые лица. Переглянулись, рассмеялись, и черноглазая сказала:

— Купить этот пазл, конечно же, нельзя! Как вы могли такое подумать?

В се голосе явственно звучало возмущение, по губы почти поневоле складывались в улыбку; все это выглядело так, словно мое желание приобрести головоломку было чрезвычайно неприличным и одновременно лестным для присутствующих дам.

Я окончательно перестал понимать, что происходит, но смутился и растерялся, как подросток, нечаянно сунувший нос в какие-то таинственные взрослые дела. Пробормотал:

— Тогда извините за беспокойство, — и попятился к выходу. Тут же вспомнил, что мои картонки все еще разложены на прилавке, и остановился, протянув руку — дескать, добришко-то верните.

Рыжая опять затараторила, размахивая руками, а черноглазая переводчица отчаянно замотала головой.

— Нет-нет, не уходите, — сказала она. — Жанна хочет кое-что вам сказать.