Больше, чем что-либо на свете
Шрифт:
– Вот уж удивилась бы твоя матушка, найдя в тебе единомышленницу, – усмехнулась Дамрад, хлопнув рукописью по ладони. – Вы с нею даже более схожи, чем можно было бы ожидать. Что это? – Владычица пролистала страницы веером, держа рукопись перед лицом её автора. – Смелость, безрассудство, глупость? Или вызов мне? Скажи, чего ты этим хотела добиться? Зачем ты играешь в опасные игры? Чем тебе не нравилась твоя слава? – Правительница Длани вновь жестом окинула полку с книгами, вышедшими из-под пера Темани.
– Я написала эту вещь, потому что этого требовала моя душа, – ответила та, вскинув подбородок и прямо взглянув Дамрад
– Красивые и выспренние слова, – хмыкнула Владычица, бросая рукопись на стол. – Хорошо, допустим, ты написала то, чего душа просила. Выплеснула на бумагу, положила в стол, и никто об этом не узнал бы. Но ты на этом не успокоилась – ты сунула своё сочинение госпоже издательнице. Она – особа неглупая, но более осторожная и законопослушная, чем автор сих дерзких страниц. Поэтому она сразу доложила, куда следует. Неужели ты надеялась, что подобная книга может быть обнародована? Ни за что не поверю, что у того, кто оказался способен написать всё это, не хватило ума подумать о последствиях своих действий. Скорее уж я поверю в то, что он хотел бросить вызов лично мне, привлечь моё внимание, разозлить. Что ж, обворожительная Темань... – Дамрад несколько мгновений помолчала, сверкая грозной тьмой зрачков. – Тебе это удалось.
Темань стояла окаменевшая, ожидая, что сейчас прозвучит приказ взять её под стражу, но вместо этого Владычица снова зашла к ней за спину, сжала плечи и защекотала ей ухо жарким шёпотом:
– Ты разозлила меня, дивная Темань... И это разжигает моё желание ещё сильнее! Если разобраться строго, ты – враг государства, но враг удивительный... Враг, который сводит меня с ума. Такого со мной ещё никогда не приключалось! Даже не знаю, как мне поступить.
Пустой, измученный несколькими днями почти полного голода желудок Темани сжался в приступе дурноты и подскочил к горлу. Если и существовало что-то пострашнее смертной казни, то сейчас оно ласкало ей плечи и обжигало дыханием ухо.
– Ты вправе поступить так, как считаешь нужным, государыня, – сдавленно прохрипела она. – Можешь хоть сейчас отправить меня на плаху, я уже ко всему готова, и смерть меня не страшит.
– Ну зачем так сразу? – Дамрад не выпускала плеч Темани, ласково и хищно закогтив их пальцами, словно птицеящер драмаук. – Можно сперва поискать менее суровые решения. Ну вот, к примеру...
Она взяла Темань за руку, подвела к столу и усадила в кресло, в котором недавно восседала сама. Колени у той дрожали и подкашивались, и это не укрылось от внимания Владычицы.
– Вот так, моя дорогая, присядь, не волнуйся, – приговаривала она, вручая Темани рукопись. – Открой с самого начала и ознакомься.
Сразу после титульного листа были вклеены несколько страниц, содержавших предложения по изменению сюжета книги. Чем далее Темань читала, тем омерзительнее становилось у неё на душе... Составители этих рекомендаций потрудились очень основательно, всё тщательно продумав, но при этом полностью перелицовывали и переворачивали с ног на голову первоначальный замысел автора. Жестокая правительница выходила суровой, но справедливой, а заговорщики – коварными негодяями, получившими в итоге по заслугам.
– Твою книгу можно издать, – сказала Дамрад. – Но, конечно, после некоторой доработки. Что и как нужно доработать – перечислено здесь.
– Я лучше предпочту вовсе отказаться от издания, государыня, – сказала Темань,
– Почему, несравненная моя? – Дамрад, присев у её колен, завладела её пальцами и принялась щекотать их дыханием и губами.
– Потому что это будет уже не моя книга, а... А что-то совсем другое, – выдавила Темань, пытаясь высвободить руки. – Не надо, Владычица, прошу тебя...
– И всё-таки не спеши, подумай. – Дамрад снова придвинула к ней рукопись с вклеенными листками. – Твоей издательнице я отдала распоряжение принять книгу безоговорочно, если автор последует данным нами советам.
«Боюсь, с этим издательством придётся порвать отношения», – хотела сказать Темань, но удержала слова за сжатыми губами. Ей даже не хотелось прикасаться к рукописи – осквернённой, изуродованной, загубленной. Труп да и только... Труп собственного детища, над которым она провела столько часов, отнимая драгоценное время у сна, тратя силы и рождая его в муках – словесных и душевных. Почти два с половиной года работы... И теперь – всё кончено. Не будет ничего. Никогда читатели не коснутся этих страниц, не пробегут глазами по этим строкам и не задумаются над всем, что автор вложил в этот труд. Помертвевшая, каменная, бесчувственная сидела Темань, даже не замечая, что Дамрад стоит перед нею. Что ж, Владычица могла торжествовать...
Поднимаясь на ноги, Темань пошатнулась: круговерть книжных полок понеслась вокруг неё с шёпотом и шелестом страниц, голову накрыл звенящий колпак дурноты, кровь отлила от щёк.
– Дорогая моя! – воскликнула Дамрад, подхватывая её. – Ты так бледна... Тебе нездоровится?
– Вероятно, это от голода, – пробормотала Темань безучастно. – Я несколько дней пила только отвар тэи... Пустяки, государыня, пройдёт.
– Нет, это непорядок, – тут же озаботилась Дамрад. – Я не отпущу тебя, пока ты не подкрепишь силы как следует.
Она велела подать поздний завтрак в маленькую гостиную с огромным камином. Огонь жарко пылал, мерцая на резных завитках инкрустированного янтарём столика, но не мог согреть холодных рук Темани. Холод охватил её целиком, даже сердце словно схватилось морозным, мерцающим налётом инея. Завтрак был добротным и плотным: яйца всмятку, булочки с маслом и жареным сыром, копчёная грудинка и пирожные к отвару тэи – всё вкусное, самое свежее, поданное в белоснежной с золотыми узорами посуде. Усадив Темань за стол, Дамрад присела рядом, и под её пристальным взором гостье пришлось через силу, давясь, протолкнуть в себя немного еды. После завтрака Владычица повела её в дворцовую оранжерею, где в тепле и искусственном свете вызревали круглый год свежие фрукты и благоухали цветы.
– Мы не обсудили ещё один немаловажный вопрос, – молвила Дамрад, шагая по посыпанной песком дорожке. – А именно – последствия твоего поступка, дражайшая моя Темань.
Казалось, нутро Темани и так вымерзло, и ничто живое там уже не могло шелохнуться, а всё же сердце ёкнуло, и побежали мурашки по измученному напряжением позвоночнику. Что могло быть хуже загубленного на корню, убитого детища, потерянной книги? Темани уже и жизни было не жаль, и призрак тюрьмы-крепости, в которой она побывала на свидании у матушки, не пугал её сквозь толщу усталой пустоты и равнодушия... Но всё же кольнуло что-то в груди, и её рука дрогнула. Дамрад с усмешкой накрыла её ледяные пальцы ладонью.