Больше, чем игра
Шрифт:
Здесь все было залито холодным бело‑голубым ртутным светом двух прожекторов, укрепленных на стреле башенного крана. Нештукатуреные еще кирпичные стены, оконные проемы без рам, бетонный пол… – а на полу, в черной луже застывшей крови, два человеческих тела. Два мертвых человеческих тела.
У Воронина, как это часто бывало в последнее время, возникло странное ощущение, как будто он – всего лишь персонаж в некой пьесе и играет малопонятную роль, а кто‑то невидимый наблюдает со стороны, из‑за левого плеча…
Итак, два мертвых тела.
– Так‑так, – скрипуче произносит Копаев, – похоже, у нас тут еще два человека, зарубленных насмерть.
Он поворачивается к Воронину.– До скольки уже дошел общий счет подобных жертв?
– Я не веду такую статистику, – так же сухо, как и раньше, отвечает Воронин.
Копаев обжигает его пронзительным рентгеновским взглядом и говорит:– Делай, что полагается, эксперт .
Воронин раскрывает свой чемоданчик, достает фотоаппарат. Подает голос опер Дементьев.– Может, понятых организовать? – спрашивает он у следователя прокуратуры.
– Какие, к черту, понятые? – морщится Копаев. – Да тут работы на час‑полтора, не меньше. Кто станет посреди ночи полтора часа торчать между ментами и жмуриками?
Вот вам наглядная разница между понятиями де‑юре и де‑факто, – думает Воронин, подготавливая к съемке фотоаппарат. – Де‑юре: понятые должны присутствовать на месте происшествия с самого начала оперативно‑следственных работ. Де‑факто: так не бывает почти никогда. Копаев здесь, в общем, прав: нормальные люди сейчас спят, а не спят преступники, ну и мы не дремлем. Да к тому же наши граждане очень несознательны, не желают они свой гражданский долг исполнять, не хотят зачастую в понятые идти, и всегда надо их очень долго уговаривать и убеждать. Да и вообще, лишний народ на месте преступления – это только лишняя помеха работе. Так что мы уж и без понятых как‑нибудь…
– Возьмете потом пару человек из тех, что в клетке сидят, они вам протокол и подпишут, – говорит Воронин Дементьеву.
Дементьев кивает, он и сам прекрасно знает, как все это делается, просто ему тоже не нравится Копаев, и подоставать следователя – не грех.
Воронин усмехается. Копаев замечает его усмешку и недовольно скрипит:– Ты, давай, не улыбайся, а следы ищи, улики.
– Какие тут следы – пол бетонный, стены кирпичные. Голяк, – ворчит Воронин, смотрит себе под ноги и спохватывается: – Погоди‑ка…
– Что там? – Копаев тоже опускает глаза.
Видимо, кровь одной из жертв забрызгала обувь убийцы: на полу, припорошенном тонким слоем цементной пыли, Воронин разглядел несколько слабеющих кровавых отпечатков фрагмента рельефной кроссовочной подошвы; следы вели от трупов к лестнице.
– Были следы, только мы сами их затоптали, – говорит Воронин, оглядываясь.
– Херня это, а не следы, – авторитетно заявляет Дементьев, переминаясь с ноги на ногу возле выхода на лестницу. – По ним все равно ни хрена не поймешь.
– Пока я не закончу, стойте на одном месте и ногами не сучите, – строго предупреждает всех Воронин и приступает к фотосъемке. Он фиксирует на пленку каждый из кровавых отпечатков на полу, укладывая рядом масштабную линейку. Затем фотографирует оба трупа вместе и каждый по отдельности. Потом, крупным планом, он снимет страшную рану на груди молодого парня.
Позади Копаев работает со свидетелем. Свидетель ему попался тот еще.– Расскажите, как вы обнаружили трупы?
– Ну, я, это, обходил территорию и, значит, нашел их тут.
– Херня! – грубо вмешивается Дементьев. – Все сторожа всегда в бытовках дрыхнут, а не шастают по разным там территориям.
Воронин снова усмехается: роль плохого милиционера Дементьев, как всегда, исполняет с блеском. Копаев морщится и как бы укоризненно смотрит на опера. Сторож упрямо стоит на своем: мол, обходил стройку да и нашел вдруг два трупа. Что‑то он темнит…
– И вы не слышали никакого шума? – допытывается Копаев. – Никаких криков? Не видели ничего подозрительного? Просто вдруг, ни с того ни с сего, решили прогуляться по вверенному вам в охрану объекту и обнаружили два трупа?
– Ничего я не видел и ничего не слышал, – угрюмо отвечает сторож. – А по объекту я всегда хожу – мало ли что…
– Да, действительно, – кивает Копаев. – Вдруг убьют кого.
– Убьют – не убьют, не знаю, – насупливается сторож, – а вот спереть чего могут запросто. Мальчишки тоже часто сюда залезают, нравится им, значит, на стройке играть.
– Хороши мальчишечки, – бурчит опер Дементьев.
– Ладно, – устало говорит Копаев сторожу, – постойте в сторонке, подумайте, может, и припомните еще что‑нибудь. А мы своими делами займемся.
Воронин уже сфотографировал все, что нужно, за исключением раны второго убитого – для этого пришлось бы перевернуть тело, это он оставил напоследок.
Копаев приступает к составлению протокола осмотра места происшествия. Занятие это утомительное и скучное до отвращения – в самый раз для таких зануд как следователь: нужно словами как можно подробнее описать все то, что Воронин с легкостью фиксировал на фотопленку.
– Труп мужчины… одет в… – Копаев вслух произносит записываемые в протокол слова, – лежит на спине…