Больше, чем игра

Романов Станислав

– Марк Анатольевич, расскажите вы. – Егор‑гость допил кофе и поднялся. – У вас подвигов и приключений было больше.

– А ты куда? – спросил Копаев.

– А я пойду в комнату, сяду за стол, возьму бумагу, тушь и перо, – сказал Егор‑гость. – Я ощущаю в себе настоятельную потребность немножко порисовать…

13

Художники

опять не пришли. Никого не было в группе, и стен ее второй день подряд никто не касался кистью.

Прошлой ночью Татьяне Георгиевне приснился сон, что Егор как ни в чем не бывало пришел в детский сад и рисует на стенах сюжеты из своего любимого Толкина. Татьяна Георгиевна верила в вещие сны.

А теперь она просто не знала, что делать. Ждать. Ждать и надеяться… В двери группы боком протиснулась завхоз Амалия Михайловна, она явно была чем‑то недовольна.

– Амалия Михайловна, вы не видели сегодня наших художников? – без особой надежды спросила Татьяна Георгиевна.

– Видела одного, – сурово поджав губы, ответила Амалия Михайловна. – Приходил сюда этот маленький, Леонид. Пробыл здесь с полчасика и ушел. И опять ничего не сделал.

То же самое было вчера. Леонид в одиночестве работать то ли не желает, то ли не может. А Егора по‑прежнему нет…

– Не понимаю, зачем он тогда и приходил, если ничего не собирался делать, – нудела завхоз. – А этот ваш Егор и вовсе перестал сюда являться. Уж лучше бы вы взяли художников с моторного завода, из отдела промэстетики. Татьяна Георгиевна, с этим надо что‑то делать, так же нельзя в конце концов…

– Вы совершенно правы, Амалия Михайловна, – согласилась Татьяна Георгиевна. – С этим надо что‑то делать.

В свой кабинет Татьяна Георгиевна возвращалась с твердым намерением позвонить Воронину и узнать у него, ищет ли он Егора, и каковы результаты этих поисков. В самом деле, уже сколько времени прошло, должны же быть хоть какие‑нибудь результаты?..

Еще находясь за дверью, Татьяна Георгиевна услышала, как в кабинете надрывается телефон, и, должно быть, шестое чувство подсказало ей, что звонок важный. Она, торопясь, распазнула дверь, подбежала к столу и сняла трубку.

Легок на помине, звонил Воронин.

– Егор вернулся, – сообщил он радостно.

– Где он? – быстро спросила Татьяна Георгиевна.

– Дома, надо полагать, если не в больнице, – ответил Воронин.

– В больнице? – встревоженно переспросила Татьяна Георгиевна. – Что с ним случилось?

– Если ты волнуешься за его здоровье, то ничего не случилось, – поспешил успокоить Воронин. – Это его девушка больна.

– Хорошо, – с облегчением вздохнула Татьяна Георгиевна. И тут же поправилась: – То есть девушку его жаль, конечно…

– Она поправится, – сказал Воронин.

– А ты сам откуда звонишь? – спросила Татьяна Георгиевна. – С работы?

– Нет, – ответил Воронин, – я сейчас у Дворжецкого. Тут, понимаешь, такая маленькая незапланированная семейная встреча: сам Дворжецкий, я, Ерофеев и – представь себе! – Копаев. Я сейчас всех наших обзваниваю, зову присоединиться.

– Копаев, значит, тоже нашелся.

– Да. Егор его и нашел.

– И где же пропадал блудный принц Брэнд?

– Далеко, так далеко, что никто из нас даже представить себе не мог. Он нам такое порассказал… по телефону я тебе не передам. Короче, если можешь, приезжай и сама все услышишь, из первых уст.

– А Вершинин там будет?

– Вершинину до нас дела нет.

14

– Скажите, Сай, вы когда‑нибудь задумывались над тем, что игра, в которую мы играем, возможно, оказывает некое влияние на события в мире, нас окружающем? – спросил Вершинин.

– О да, думал, причем много раз, – ответил Сай Нагаясу. – И я пришел к выводу, что влияние игры на мир, отражением, подобием и частью которого она является, должно быть не просто возможным, но обязательным.

– Но тогда эта игра может быть опасна, – сказал Вершинин.

– Конечно, – согласился Сай Нагаясу. – Как и любая другая игра.

Загадочно улыбнувшись, японец выложил на доску черный камень и сказал:

– Ваш ход.