Больше, чем игра
Шрифт:
– Фотографию я тебе все‑таки оставлю, – сказал Егор, положив снимок Лены на стол рядом с ленькиным. – Теперь у тебя есть подходящий предлог с ней встретиться, есть возможность поговорить и помириться.
– Лучше бы ты ее не снимал, – сказал Ленька.
Детсадовские воспоминания Егора были скудны и отрывочны. Он не помнил, нравилось ли ему ходить в детский сад или не очень. Кажется, все‑таки – не очень. Он не помнил ни детей, с которыми ходил в одну группу, ни воспитателей, за исключением, разумеется, Татьяны Георгиевны. Зато он очень хорошо
Из настенных росписей в том детском саду Егор помнил только одну, да и то, пожалуй, только потому, что она запечатлелась на заднем плане групповой фотографии. На стене были нарисованы парни в красных косоворотках и широких штанах, в руках они держали балалайки и вроде как пели, а девушки с длинными косами, одетые в расшитые сарафаны, водили хороводы среди стилизованных, белых в черную полосочку, кудрявых берез.
Арт а ля рюсс, – с усмешкой подумал Егор, вспоминая сие панно. – Иван Екатеринович сидел под развесистой клюквой и пил самовар с варениками…
Он вспоминал все это, стоя в коридоре другого детского сада, того, в котором теперь работала заведующей его бывшая воспитательница, а ныне работодательница. На стене коридора, в промежутке между дверями двух групп поместился сюжет из сказки Репка, воспевающей преимущества коллективного труда над единоличным. Егор с первого взгляда определил примитивно‑аляповатую манеру работников отдела промышленной эстетики моторного завода, а также он с уверенностью мог сказать из какой именно книжки была позаимствована иллюстрация, послужившая образцом для данной… хм… художественной работы.
В детском саду было время тихого часа, и из‑за этой тишины и пустынности казалось, что здесь вообще никого нет.
– Что вам здесь нужно, молодой человек?
Неожиданно услышав за спиной строгимй сухой голос, Егор вздрогнул и обернулся. Дама внушительных размеров, на вид совершенно квадратная, и возраста, туманно определяемого за сорок, пристально взирала на Егора сквозь очки в тонкой металлической оправе. Очки, платье темных тонов, перманент – именно так в представлении Егора выглядели завхозы. Представление Егора было верным – по крайней мере, на этот раз.
– Я пришел к заведующей, к Татьяне Георгиевне, – сказал Егор, немного робея под суровым взглядом завхоза, и добавил несколько заискивающим тоном: – Насчет работы.
– Вы – Егор? – строго спросила дама.
– Да.
– Татьяна Георгиевна ждет вас в кабинете, – сказала дама. – Идите за мной. – И она величественно, как линкор, поплыла по коридору. Егор держался в кильватере.
Они поднялись на второй этаж, дама‑завхоз довела Егора до нужной двери и первой вошла в кабинет заведующей.
– Татьяна Георгиевна, к вам пришел художник, – услышал задержавшийся в коридоре Егор. Войти он не мог – дверной проем был надежно блокирован дамой‑завхозом.
– Пусть заходит, – сказала Татьяна Георгиевна.
Дама‑завхоз посторонилась, и Егор вошел. Кабинет заведующей был невелик, к тому же изрядно загроможден книжными шкафами, на полках которых, вместо книг, были расставлены пухлые папки скоросшивателей; возле окна стоял стол, за столом сидела Татьяна Георгиевна. Впрочем, когда широкая корма линкороподобной дамы‑завхоза скрылась за дверью, в кабинете стало попросторнее.– Добрый день, – сказал Егор.
– Здравствуй, Егор. – Татьяна Георгиевна отложтла в сторону какие‑то бумаги, спросила: – Ну что, принес эскизы?
– Вообще‑то, это не эскизы, – оговорился Егор, подходя к столу заведующей и раскладывая на нем яркие глянцевые снимки. – Но это даде лучше, чем эскизы, – нагляднее.
– Вот это не подойдет, – сразу же сказала Татьяна Георгиевна, отодвигая в сторону фотографию с изображением Гэндальфа и чудовищного Барлога на мосту Казад‑Дум.
– Но почему? – спросил Егор, немного огорчившись. – По‑моему, неплохо нарисовано.
– Нарисовано прекрасно, даже слишком, – сказала Татьяна Георгиевна, – поэтому я и отвергла эту картинку. Этот монстр, – она указала на Барлога гладким наманикюренным ногтем, – слишком страшен – дети будут его бояться. Ты, кажется, упускаешь из виду, что будешь рисовать для маленьких детей.
Егор кивнул.– Понятно.
– И вот эта не подойдет. – Татьяна Георгиевна отвергла картину Пеленнорской битвы. – По той же самой причине.
– Выбирайте, решайте, что для вас подойдет. – Егор горестно вздохнул. – Заказчик всегда прав.
– Вот эта мне нравится. – Татьяна Георгиевна указала на Гэндальфа на вершине башни Ортханк и распростершего над магом крылья Великого Орла Гваихира, Повелителя ветров. Посмотрела‑посмотрела и сказала с сомнением: – Хотя она тоже выглядит мрачновато.
– Выбирайте, – повторил Егор смиренно.
– А вот эта, пожалуй, подойдет. – Заведующая выбрала фотографию, где маленькая экспедиция – хоббиты, люди, гном, эльф и маг – брела по снежным склонам Карадраса.
Егор пожал плечами.– Как скажете.
И еще были сюжеты: фейерверк на дне рождения Бильбо и Фродо – там Гэндальф стоял в окружении изумленных хоббитов, восторженно задравших головы к вечернему небу, где распускались дивные огненные цветы; веселая пирушка в гостях у Тома Бомбадила, где хоббиты и сам гостеприимный хозяин со своей красавицей женой сидели за широким деревянным столом, уставленным разнообразными яствами; совет у Элронда, где в просторном светлом зале эльфийского дворца эльфы и люди, хоббиты и гномы внимали словам Гэндальфа; наконец, самая масштабная картина – коронация Арагорна в крепости Минас Тирит.