Больше чем страсть
Шрифт:
– Мне следовало бы пристрелить вас, – заявил мистер Уэстон.
Себастьян почти пожалел, что тот этого не сделал.
Когда Абигайль вернулась, Борис потрусил за ней, словно они собрались на прогулку. У двери Абигайль обрушила на голову Бориса столько ласк и поцелуев, что тот блаженно запыхтел. Когда она подняла глаза на Себастьяна, он понял, что псу достались прощальные ласки, которые Абигайль не могла подарить ему.
– До свидания, – шепнула она, добавив: – До скорого свидания.
Себастьян невольно улыбнулся:
– До свидания, любимая.
Абигайль последовала
Борис ткнулся мордой в руку хозяина, выведя того из состояния задумчивости.
– Да, знаю, старина, – пробормотал Себастьян, пока его мозг лихорадочно работал. Мистер Уэстон своей отповедью сподвигнул его на то, чтобы все исправить. Он считает его вором, но не убийцей, и обвиняет в пропаже денег, а не в исчезновении отца. Себастьян всегда отметал слухи о краже, искренне считая, что Стрэтфорд обвинил его из злобы после их яростной стычки. Себастьян чуть ли не назвал его мошенником – оскорбление, за которое человек такого склада, как граф, отплатил бы сторицей. Но даже он не думал, что Стрэтфорд стал бы изобретать криминальную историю на пустом месте. Должно быть, деньги все-таки пропали, а Стрэтфорд просто ухватился за возможность еще больше очернить имя соседа.
Себастьян глубоко вздохнул. Казалось невозможным обнаружить подтверждение своей невиновности сейчас, после стольких лет. Никто в Стрэтфорд-Корте не станет говорить с ним, не говоря уже о том, чтобы помочь. Доказать, что Себастьян Вейн не вор, так же сложно, как доказать, что он не имеет никакого отношения к исчезновению своего отца.
Но ему придется это сделать.
Абигайль пришла к такому же выводу. Она не желала даже смотреть на отца, пока тот вез ее домой, храня ледяное молчание. А когда они добрались до Харт-Хауса, стремглав бросилась наверх, в свою комнату, и подперла дверь секретером, не отзываясь ни на деликатный стук матери, ни на требования отца, колотившего в дверь, ни на мольбы Пенелопы, взывавшей к ней через замочную скважину.
Итак, отец считает, что Себастьян слишком ненадежен, чтобы доверить ему будущее дочери. Абигайль думала иначе и собиралась это доказать. Она мерила шагами комнату, сожалея, что они так недолго живут в Ричмонде. Ей нужны были сведения о деле семилетней давности, но она не представляла, как их раздобыть. Если она хочет установить, что Себастьян непричастен к краже, ей нужно разузнать о пропавших деньгах как можно больше.
Потому что она любит его! И знает, что он этого не делал, точно так же, как знает, что он тот самый мужчина, которому она предназначена. Отец ошибается в отношении Себастьяна и, когда она докажет это, будет вынужден позволить им встречаться. Абигайль решила полностью сосредоточиться на составлении плана действий.
Спустя несколько часов она не продвинулась дальше неутешительного вывода: ей известно досадно мало. Когда Пенелопа принесла поднос с едой, Абигайль впустила
– Боже, Эбби! – Пенелопа прошмыгнула в дверь с глазами круглыми, как блюдца. – Я думала, папа разнесет весь дом, когда он обнаружил, что ты пропала! Теперь ты вернулась, а он по-прежнему в бешенстве!
– Если бы папа проявил больше здравого смысла, в этом не было бы никакой нужды, – холодно отозвалась Абигайль. – Пен, мне понадобится помощь.
– Понятно. – Пенелопа с готовностью кивнула, поставив поднос. – Какая?
– Нам нужно доказать, что Себастьян не похищал у лорда Стрэтфорда семь лет назад четыре тысячи фунтов.
Пенелопа снова во все глаза смотрела на сестру:
– А как это сделать?
– Не имею понятия.
– Не слишком обнадеживающее начало!
Абигайль со стоном бросилась на постель.
– Знаю, но, тем не менее, мы должны добиться успеха!
– Что именно тебе известно? – поинтересовалась Пенелопа.
Абигайль указала на свой письменный стол:
– Я составила список.
Пенелопа пробежала листок глазами.
– Маловато.
– Да.
Последовало долгое молчание.
– Нам нужно кого-нибудь расспросить, – сказала Пенелопа. – Кого-нибудь, кто был здесь в то время и может знать все обстоятельства.
Абигайль прикрыла глаза.
– Я думала об этом. Лорд Атертон – единственный, кто пришел мне на ум, но вряд ли он захочет помочь. Я… отказала ему, Пен.
– И правильно сделала, – буркнула сестра. – Но я имела в виду леди Саманту.
– Думаешь, она что-нибудь нам расскажет? – поинтересовалась Абигайль с явным сомнением. – Боюсь, никто в Стрэтфорд-Корте не захочет касаться этой темы. Ты же видела, как они обращались с Себастьяном!
– Но леди Саманта лучшего мнения о нем, чем прочие, и она держалась с нами любезно и дружелюбно даже до приезда виконта. Она всегда жила в Стрэтфорд-Корте и наверняка знает некоторые подробности той истории.
– Но ее отец, возможно, не позволит ей разговаривать с нами, раз лорд Атертон…
Пенелопа фыркнула.
– По-твоему, он расхаживает по городу и рассказывает всем, что ты не приняла его предложение? Этот тип слишком высокого мнения о себе. Полагаю, он вскоре сбежит в Лондон и будет говорить, что никогда не был влюблен в тебя.
Абигайль удивленно моргнула:
– Похоже, ты и вправду ненавидишь его сиятельство!
Сестра только небрежно махнула рукой:
– Давай нанесем визит леди Саманте. Может, нам удастся убедить ее поделиться тем, что ей известно.
Абигайль по-прежнему считала это маловероятным, но у нее не было других идей. Она кивнула:
– Ладно. Съездим к ней завтра.
То ли родители сестер Уэстон надеялись, что Абигайль передумает относительно лорда Атертона, то ли по какой-то другой причине, но им разрешили отправиться в Стрэтфорд-Корт. Адам отвез их до ворот, воспользовавшись городским мостом, чтобы перебраться через реку, чтобы было дольше, чем на пароме. К тому времени, когда они увидели леди Саманту, которая прогуливалась в изысканном парке Стрэтфорд-Корта, нервы Абигайль были натянуты до предела.