Больше чем страсть

Линден Кэролайн

– Я еще ничего не сделал.

– Но вы приехали. – Она протянула руку, словно хотела коснуться его локтя, но не решилась. – Мне очень жаль…

– Саманта твердо намерена признаться отцу, – произнес виконт деловым тоном. – Если одновременно с этим вернуть деньги, он не так рассердится.

Абигайль растерянно моргнула:

– Граф накажет ее?

– Да.

О боже!

– Он причинит ей боль? – нерешительно спросила она.

Лорд Атертон пожал плечами:

– Пожалуй. Не сильную. А вот меня могут выпороть. Ну что, мы идем?

Вернулся Себастьян с двумя зажженными фонарями.

– Это довольно далеко.

– Как удачно, что у меня

не запланировано других развлечений на этот вечер, – язвительно отозвался лорд Атертон, протянув руку, и Себастьян после небольшой заминки вручил ему фонарь. – Веди, Вейн.

По дороге они почти не разговаривали. Себастьян думал о том, что это самое нелепое предприятие из всех возможных. Как и Абигайль, он давно пришел к выводу, что Саманта может что-то знать. Он написал ей письмо, надеясь вопреки здравому смыслу, что она поделится с ним. История, пересказанная Абигайль, поразила его, хотя и все объяснила. Но если допустить, что Саманта была той ночью в Монтроуз-Хилле – а ему до сих пор это казалось невероятным, – это открывало множество возможностей. На мгновение у него даже вспыхнула надежда. Если тогда сознание отца прояснилось, может, он не утонул, упав в реку, и не умер от голода, заблудившись в лесу. Вдруг у него ненадолго появилась способность рассуждать здраво, чтобы спланировать побег и придумать что-либо, что помогло бы ему скрыться…

Но это была призрачная надежда. Себастьян мог по пальцам сосчитать все просветления, которые наблюдал у отца в последние месяцы. Он прочесывал этот лес не только в ту роковую ночь, но и в последующие месяцы, пытаясь обнаружить хоть какие-то следы. Даже сейчас его взгляд невольно блуждал по окрестностям, настроенный на зеленый плащ и соломенную шляпу, которые пропали вместе с отцом, и ему приходилось напоминать себе, что они ищут сумку с деньгами, а не Майкла Вейна.

Спустя полчаса впереди показался фамильный склеп Вейнов, едва заметный за буйной растительностью. Он располагался ниже по склону холма, довольно крутому в некоторых местах, и Себастьян несколько раз чуть не оступился. Его колено еще не зажило после падения в Стрэтфорд-Корте, но рука Абигайль, зажатая в его ладони, придавала ему устойчивости, и, когда каменная часовня, сплошь увитая плющом, явилась их взору, он ощутил прилив сил.

– Что навело тебя на мысль о склепе?

Лицо Абигайль казалось бледным и прекрасным в лесных сумерках, как лицо доброй феи.

– Твоя книга. Такая старая, изданная тридцать лет назад, если не больше, но в таком прекрасном состоянии. Мистер Майкл любил ее, не так ли?

Себастьян вспомнил, как его отец спал, обмотав вокруг руки поношенную ночную рубашку.

– Очень.

– Вначале я решила, что это ты сохранил ее в таком состоянии, но ты был ребенком, а потом служил вдали от дома. Должно быть, твой отец очень дорожил этой книгой. Это не какое-нибудь роскошное издание, но там есть пометки, сделанные рукой твоей матери. Я понимаю, почему он так берег эту книгу. Думаю, мистер Майкл воспринимал ее как осязаемую память о жене.

Пожалуй. Во время своих припадков Майкл Вейн сжег большинство своих книг, но ни одной с маленькой полки, где хранились вещи Элинор.

– Я догадывалась, что ты обыскал склеп мистера Майкла сразу после исчезновения, но вряд ли ты бывал здесь позже, учитывая, что это больше не твоя собственность, – продолжила Абигайль. – Возможно, это безумная идея, и тут ничего нет. Но я подумала, что, если мы проверим, хуже не будет.

Себастьян улыбнулся:

– Это блестящая идея! Странно,

что я сам не додумался. – Впрочем, ничего удивительного. Как Себастьяну ни хотелось бы очистить свое имя от клеветы, у него не было побудительных мотивов, которые заставили бы его действовать, пока Томас Уэстон не запретил ему ухаживать за Абигайль. Даже если их надежды не оправдаются, он будет рад, что попытался что-то сделать вместе с ней.

– Выглядит не слишком обещающе, – заметил Бенедикт, окинув взглядом часовню. Покрытые мхом ступеньки заросли папоротником, упавшее дерево только чудом не проломило крышу.

– Мы видели и похуже. – Себастьян вручил свой фонарь Абигайль и принялся освобождать вход от растений. Это напомнило ему о гроте и о том, как он расчищал подступы к нему для Абигайль. Спустя мгновение Бенедикт присоединился к нему, и вскоре образовался узкий проход. Поднявшись на верхнюю осыпающуюся ступеньку, Себастьян открыл задвижку, запирающую внешнюю дверь. Ржавые петли громко заскрипели, и дверь приоткрылась, застряв в гравии, усыпавшем пол изнутри. Бенедикт шагнул ближе, нажал плечом, и общими усилиями мужчины распахнули дверь настежь.

Абигайль и Пенелопа протиснулись вперед, и вскоре все четверо оказались перед внутренней решеткой, запертой на замок. Абигайль подняла фонари, вглядываясь в мглистое пространство впереди. Несмотря на сырость, воздух был таким затхлым, что Пенелопа чихнула.

Постепенно глаза Себастьяна немного привыкли к темноте, и он попытался разглядеть гроб матери у дальней стены. Он смутно помнил ее похороны, когда склеп отпирали в последний раз. Он так долго плакал, что лишился сил и заснул в углу, где его чуть не забыли. В мозгу Себастьяна сверкнуло воспоминание о том, как обрадовался отец, когда нашел сына, и он почти физически ощутил тепло и силу рук, подхвативших его с земли.

Но ничего похожего на то, что все искали, там не было. Никакой кожаной сумки они не нашли. Себастьян прислонился лбом к решетке, стараясь не поддаваться разочарованию. Шансы были слишком малы, чтобы рассчитывать на успех, и все же на его сердце легла свинцовая тяжесть.

– Жаль, что мы не можем спуститься вниз, – шепнула Абигайль. Отдав фонарь Себастьяну, она попросила: – Посвети чуть правее, пожалуйста. – Абигайль прижалась лицом к воротам, заставив их задребезжать. – Кажется, я что-то вижу…

Себастьян поднял голову.

– Что там?

Она скорчила раздосадованную гримасу:

– Не пойму. Слишком темно.

– Дай я посмотрю! – потребовала Пенелопа, немного оттеснив сестру. Себастьян обвил рукой талию Абигайль, притянув к себе, и глубоко вздохнул, склонив голову к ее виску. Волосы Абигайль пахли розами, и это сделало его разочарование менее болезненным.

Несколько минут Пенелопа топталась у решетки, пытаясь занять лучшую позицию для обзора, а Бенедикт кружил вокруг нее с поднятым фонарем, следуя ее указаниям посветить здесь или там. Центральный саркофаг скрывал лестницу, ведущую в подземный склеп.

– Кажется, ты права, Абигайль. За саркофагом что-то есть!

– Да, но что? – поинтересовался Бенедикт. – Надеюсь, нам не придется взламывать замок ради дохлой крысы.

– Это похоже на… – Пенелопа приподнялась на цыпочки. – На ботинок.

Бенедикт бросил взгляд на Себастьяна, приподняв брови. Тот отпустил Абигайль и вытащил нож.

– Я не прочь взломать замок. Не возражаешь?

Бенедикт согласно покачал головой:

– Нисколько.

Подождав, пока сестры Уэстон отойдут в сторону, Себастьян вставил лезвие своего охотничьего ножа в замочную скважину.