Больше, чем товарищи по кораблю

Янг Филиппа

Том

У меня есть суперспособность. И, как и все суперспособности, я получил ее только после трагедии, изменившей мою жизнь. Четыре года назад я обнаружил, что у меня есть способность заставить кого-то улыбнуться, даже если весь его мир погрузился во мрак.

Она прячется за своей очаровательной челкой, но я все равно вижу эти большие голубые глаза достаточно, чтобы понять, что их обычное мерцание исчезло. Этот взгляд мне хорошо знаком, и нужно действовать, пока не… пока не стало слишком поздно. По ее щекам текут слезы. Не задумываясь,

я притягиваю ее к себе так крепко, что чувствую, как ее губы дрожат на моем плече. Это похоже на объятие со статуей, ее тело напряжено от всего, что она держит в себе, но она не сопротивляется, и я продолжаю обнимать ее, пока она не делает тоже самое в ответ. На моей груди раздается всхлип, и я прижимаю ее еще крепче.

Я думал, что мне суждено навсегда остаться в оцепенении, и меня это вполне устраивало. Это было лучше, чем чувствовать то, что чувствовали все вокруг меня. Но с той секунды, как я оказался здесь, словно щелкнул выключатель: все мои эмоции вернулись.

Желание, радость, нервы, а теперь еще и боль. Я был уверен, что никогда не смогу испытать ничего подобного, но теперь понимаю, что ошибался. Очень ошибался. Это место меняет меня или она?

Я глажу ее волосы и обнаруживаю, что они в миллион раз мягче, чем я думал. Наши тела слегка покачиваются, а я разрабатываю план, как найти того, кто причинил ей такую боль, чтобы отомстить за нее.

Вдалеке раздаются шаги, и я не свожу глаз с угла, раздражаясь, но не удивляясь, когда из-за него появляется Харви. Очевидно, что он пришел повидаться с ней — его комната находится в другой стороне. Это он виноват? Пришел ли он извиниться? Если бы мне не хотелось продолжать держать ее в своих объятиях, я бы встретился с ним лицом к лицу. Он замирает на месте, когда видит нас.

Вечер пятницы

"У Мэддисон, Валентины и Оби челюсть отвисла, когда они увидели, как он выходит с ней из бара."

"Не волнуйся, она равнодушна к коллегам", — прошипела мне на ухо Мэддисон, заметив мой взгляд, устремленный на дверь.

"Она этого не допустит".

Мое облегчение от того, что, возможно, она не отвергала меня раньше, а только мои рабочие отношения с ней, быстро омрачается чувством вины за то, что я вообще пытался что-то сделать. Не успеваю я смириться с этим чувством, как меня охватывает нечто другое: защитное желание уберечь ее от дискомфорта, если он попытается еще что-то сделать.

"А что, если вместо этого вечеринка пройдет в другом месте?" — предлагает Оби с задорной ухмылкой. Он знает, что его сосед по комнате вот-вот начнет действовать.

"Я не смогу собрать людей достаточно быстро".

Она не знает ничего другого, кроме как прижать свою голову к моей груди. Харви обеспокоено морщит лоб и поднимает на меня глаза, словно спрашивая, все ли с ней в порядке. Я слабо киваю, все еще неуверенный, что он не причастен к этому, и, еще раз взглянув на нее, он уходит в ту сторону, откуда и пришел. Он явно знал, что что-то случилось. Что же произошло сегодня? Она тоскует по дому?

Или она все еще расстроена из-за вчерашнего женатого парня? Она не сделала ничего плохого. Он протанцевал с ней всего десять секунд, прежде чем остальные оттащили ее. Она пыталась уйти, но мы ее остановили. Я даже вырвался на танцпол, чтобы отбить у нее еще одного придурка, но после этого она была уже не та.

Она отстраняется от меня.

"Прости".

Ее пальцы сметают крошечные капельки слез, нервно смеясь.

"Не извиняйся".

Она проводит рукой по моей груди.

"Из-за меня твоя рубашка вся мокрая".

"У меня есть еще".

Я успокаиваю ее беспокойство.

"Что случилось?"

"Честно говоря, ничего. Я в порядке".

"Скучаешь по дому?"

"Нет. Я думала, что буду, но…"

Она делает глубокий вдох и на секунду задумывается.

"Я скучаю по сестре и родителям, наверное. Мой брат… Ух, трудно по нему скучать".

Рад, что я не единственный, кто не может быть счастлив, увидев спину своего брата. Я молчу и жду, пока она заполнит тишину. Разговоры — это хорошо.

"Я не знаю. Если честно, я ничего не чувствую. И это еще хуже".

Охх, Элизабет. Она была лучиком света с самого первого дня, но, глядя на нее сейчас, я вижу лишь грозовые тучи. Я должен был заметить это раньше. Всегда больше всего страдают те, кто кажется, самым смешным и веселым.

"О Боже, это звучит так драматично. Я не имею в виду…"

"Нет, я понимаю".

Чем больше я узнаю людей на этом корабле, тем больше понимаю, что я не единственный, кто от чего-то убегает.

"Ты сейчас будешь чем-нибудь занята?"

"Я просто собиралась принять душ и закончить этот день".

Я не могу ей позволить остаться одной прямо сейчас — только не с этим шумом в ее голове.

"Ладно, как насчет того, чтобы ты приняла душ, а я пойду в и выберу несколько фильмов, может быть, даже возьму что-нибудь перекусить из магазина…?"

Несмотря на то, что она закатывает глаза в знак неодобрения, она улыбается, и внезапно все вокруг становится ярче.

"Перестань называть это так — мы не в тюрьме".

"Ладно. А как бы ты назвала это, магазинчик?" — передразниваю я с британским акцентом. В летнем лагере всегда была небольшая горстка богатых английских детей, которые придумывали самые странные фразы, и я рад, что сделал над собой усилие и запомнил некоторые из них.

Она пытается не рассмеяться, но у нее не получается.

"В любом случае. Я заскочу к тебе и запасусь продуктами для полуночного перекуса. Устраивает?"

"Я в порядке, правда".

"Да, так и будет. Потому что ты будешь смотреть фильмы со мной всю ночь", — настаиваю я.

Она делает глубокий вдох, понимая, что не избавится от меня, но ее протесты прекращаются, и я понимаю, что она рада этому.

"Какие-то пожелания?"

Она качает головой.

"Что, даже "Скиттлз" не хочешь?"

Кончик ее языка высовывается из уголка рта. Я лезу в карман и протягиваю ей наполовину съеденную пачку, которую оставил, чтобы поделиться с ней.