Больше Ничего
Шрифт:
Таня была не совсем уверена, что это и правда, так уж смешно, но глаза напротив ее совсем загипнотизировали, а вместе с тем, еще и успокоили. Все вышесказанное дошло до девушки вполне, поэтому она осторожно спросила;
– Что же получается, у бога можно сколько угодно за себя просить?
– Вот точно нет, - со всей серьезностью ответил Данила, - он этого не любит.
– А что он тогда любит?
– Неожиданно для себя обронила Таня, на секунду даже испугавшись собственной странной, и кажется не слишком уместной фразы. И точно; Данила вдруг сузил зрачки и еле слышно произнес;
– А вот за такие вопросы и в аду можно вечно гореть, грешница.
Но увидев, что у девушки натурально начали расширятся глаза, быстро взмахнул рукой и вновь засмеялся;
– Да пошутил я. Чего ты так испугалась. Обещаю - ты в аду гореть не будешь.
– Он наклонился немного вперед, - что,
Таня немного отстранилась, и, тотчас, боковым зрением заметила что-то странное; а именно; какую-то подозрительную пустоту за окнами, где должны были проплывать стены домов. А когда она повернула голову, то, что она увидела, повергло ее в легкий шок. Вместо городских улиц вокруг был унылый, загородный ландшафт - пожухлая, холодная трава тянувшаяся по ровной как стол поверхности во все стороны от дороги, остатки индустриальной эпохи, попадающиеся в виде мертвых заводских корпусов вдалеке; над всем этим низко висело тяжелое, серое небо: не столь заметное еще недавно на фоне жилых домов. Ошарашенная Танечка даже забыла о своем спутнике и перевела перепуганные глаза на кондукторшу, которая все еще трудилась над своими ногтями.
– Что это?
– Перепугано спросила она. Вопрос конечно прозвучал глуповато, да только Тане уже было не до смущения, когда не пойми что вокруг происходит. Работница салона, как бы то ни было, откликнулась сразу; вернее подняла голову и уставилась на чем-то взволнованную пассажирку; и, притом, с явным недоумением, едва пробившимся через откровенное безразличие написанным на ее лице.
– Где?
– С легким неудовольствием спросила кондукторша и слегка отведя взгляд, глянула в окно за спиной у Тани.
– Вот это - что?
– Еще более испугано пролепетала та, - почему мы за городом?
За спиной кто-то захихикал и послышалась фыркающая усмешка. Сидящий перед ней Данила, тоже, признаться смотрел на нее как минимум с удивлением, если не сказать с неприятным сомнением во взгляде. Кондукторша, немного подумав, и еще раз оглядев снизу вверх, явно, с ее точки зрения, странную пассажирку, медленно произнесла:
– Это наш маршрут. Мы всегда так ездим.
– Какой еще маршрут, - Таня чуть было привстала, но тотчас уселась обратно, - вы же сказали что я до вокзала доеду.
– Я ничего не говорила, - с достоинством ответила кондукторша и вернулась к своему занятию. А за спиной опять послышалось мерзкое свинячье фырканье, явно выражающее радость от истории в которую угодила несчастная девушка.
– Вот это да, - сочувственно покачал головой Данила, - это я тебя так заболтал? Ну прости, я правда не хотел.
Ну, что еще оставалось делать, кроме как ошеломленно уставится на своего неожиданного собеседника, потом перевести взгляд на кондукторшу, а потом снова посмотреть за окно. Нужно было выходить, при том непонятно где, на какой-нибудь глухой, пустынной остановке в поле, где никого нет, или наоборот, кто-нибудь да будет. Глушь какая кругом, даже машин нет. И вот так стоять, ждать автобуса в обратную сторону, а самое ужасное, что денег у Танечки было в обрез; ну, хватило бы от силы еще на одну поездку. Доберется она обратно в город, а дальше что? Эта неприятность даже оттеснила от нее всю бредовость происходящего вокруг; как она вообще могла не заметить, что они заехали непонятно куда? Таня много чего боялась в жизни, в том числе и перестать дружить со своей головой. Еще два года назад с ними жила бабушка, тяжело болевшая перед смертью, в том числе и в конец тронувшаяся. Хотя ее внучка и понимала, что ей как минимум рано беспокоится о подобных вещах, один вид трясущейся, испражняющейся под себя несчастной старухи, которая, к тому же, с каждым днем приближающем ее к смерти, страдала все более тяжелыми провалами в памяти, оставили просто приснопамятные впечатления.
– А когда конечная будет?
– Уже чуть не плача спросила Таня, тщетно пытаясь собраться с мыслями и придумать себе, что теперь делать дальше. Кондукторша с житейским видом посмотрела в сторону кабины водителя и слегка пожав плечами, ответила;
– Ну, вот уже сейчас.
– Сейчас?
Нового ответа не последовало. Тогда Таня собрала всю храбрость, какая у нее была, и чуть ли не умоляюще попросила:
– Помогите пожалуйста. У меня денег не осталось. Автобус ведь потом обратно пойдет? Отвезите меня в город. Пожалуйста.
– Во дура, - опять заговорил кто-то из мерзкой парочки за спиной, - та не пойдет а поедет. Тебе что, так назад хочется?
– Пожалуйста, - повторила Таня уже чуть не ноя и чувствуя себя полной амебой, кондукторша лишь приподняла на нее взгляд и пробурчала себе под нос:
– Много вас таких.
–
– Как знаешь.
Это тоже прозвучало довольно странно, но Тане было сейчас не до этого. Первая волна навалившегося несчастья кажется отхлынула, заставив ее выдохнуть с некоторым облегчением.
– Честное слово, - произнесла она, - если зайдет контролер, я ничего не скажу.
– Чего не скажешь?
– Вновь подняла голову кондукторша, и не успела Таня ответить, как немолодая тетка , теперь это вдруг стало хорошо заметно, заулыбалась обнажив блестящие желтые зубы; - в следующий раз соображать надо, куда садишься. А контролера можешь не боятся, далась ты ему.
Тут автобус довольно резко затормозил и встал на месте. "Приехали" - почти с мальчишеской радостью объявил Данила от которого переволновавшаяся Таня отвлеклась и ей даже стало сильно неловко, стоило только представить как он, сейчас, наблюдал всю эту сцену, где она дурнушка умоляла отвезти ее обратно. И точно, он уже не сидел а стоял рядом; так, что Тане пришлось поднять голову и уставится в красивое лицо своими наивными карими глазками.
– Что ж, - бодро сказал он, - вынужден отклонятся. Спасибо за беседу и прошу прошения, если стал невольным источником неприятностей.
И улыбнувшись на прощание, развернулся к еще закрытым дверям, которые тотчас, как по команде, распахнулись. Эх, Таня горестно вздохнула, разумеется тихо, про себя, да и вообще, скорее по инерции. И куда он здесь пойдет; она завращала головой, к легкому удовольствию заметив, что пространство неподалеку за спиной тоже освободилось, а хамье это уже спускается по ступенькам через заднюю дверь. Пейзаж вокруг несколько не изменился, только теперь автобус кажется стоял где-то на развилке, на широкой, плохо заасфальтированной площадке, которая, видимо, служила отстойником для транспорта. На противоположной стороне стояла неприятная бетонная остановка, разумеется теперь это казалось совершенно в порядке вещей - совершенно пустая и продуваемая ветрами. Таня хоть и не ощущала на себе этих ветров, но совершенно явственно представляла как на такой неживой, весенней равнине холодно. Честное слово, ну ни одной живой души вокруг; только что эта кондукторша, которая скосила на Таню глаза, но ничего не сказав отправилась к выходу. Да еще невидимый водила хлопнул своей дверью на противоположной стороне борта. И вроде бы ее больше никто не видел, но все равно Танечка напустила на себя вид невинный и несчастный одновременно, чтобы сразу стало ясно в какую неприятную историю она попала, бедолажка. И чтобы успокоится и не думать, во-первых, о странной метаморфозе с ней приключившейся, а во вторых, абстрагироваться от чудовищного уныния за окном; Таня решила выбить клин клином и начала соображать, что теперь делать, как только она вернется на нормальную городскую улицу; вот мама-то ей задаст. Ох, а сколько времени-то? Она вытащила свою дешевую мобилку и тотчас ее осенила мысль - надо позвонить матери и во всем сознаться, что время-то тянуть. В любой другой ситуации, и наверное в любом другом месте, подобная мысль показалась бы хоть и правильной, но неприятной; и уж тем более неуместно смотрелась бы радость, когда Танечка лихорадочно нашла нужный номер и судорожно поднесла телефон к уху. Перспектива услышать голос родительницы сейчас, где-то там в их квартире, в эту минуту вдруг показалась такой родной и даже милой сердцу; Таня даже не сразу сообразила кто - квартира или мама: ой, как Танечке сейчас этого хотелось! Поэтому, она даже не сразу и сообразила, что связи нет. Не-ту. Бедная девушка ошалело уставилась в дешевый экранчик своего мобильного телефона, и, при этом, каким-то высшим силам показалось мало подобных фокусов над смертным, и они явили еще один. Приподнявшись по ступенькам, не заходя в салон до конца, во внутрь сунулась кондукторша, которая принесла новую весть;
– Эй, слышь?
– А?
– точь-в-точь как совсем недавно, разинула Таня рот глядя на кондукторшу диковатым взглядом.
– Ты это... выходи. Гриша обратно не поедет.
– Кто?
– Прошептала Таня, еще, судя по всему, не совсем осознав всю бездну случившегося.
– Водитель. Выходи.
Ну что ж, как минимум сидеть и смотреть в одну точку было совершенно неконструктивно и глупо. Да и вообще, натасканная Танечка привыкла быстро исполнять все обращенные к ней команды. Издержки воспитания. Про такие случаи говорят - на ватных ногах. Вот-вот, нечто подобное она и ощущала когда шла к входу. А там все оказалось почти как она и ожидала, разве что гуляющий вокруг ветер был холодным но не пронзительным. Попахивало табаком - это кондукторша курила, прислонившись спиной к автобусу. На Таню она посмотрела совершенно равнодушно.