Большие и страшные
Шрифт:
– Подсодишь? – Рыгун чесал затылок, как делал всегда, когда перед ним вставала непосильная задача.
Мордун задумался. Дети сидели высоковато, но всё же, если влезть на дерево, то достать их не составит труда, да вот только ветки вряд ли выдержат веса даже дохлого Рыгуна.
– Они разговаривают! – донеслось сверху.
– Эй, образина! Лови-ка это!
Сверху обрушился желудёвый град. Один из снарядов угодил прямо в глаз Рыгуну.
– Ах ты жирный подлец! – бедняга закрыл лапой ушибленное место и погрозил
Мордун замотал головой, брать с собой толстого он по-прежнему не хотел, даже ради мести за ушибленный глаз младшего брата.
Из-за деревьев со стороны реки уже доносились человеческие голоса. Перепуганные воплями детей, из деревни на поляну спешили крестьяне.
– Палку ищи! Сбивать будем! – забыв о травме, переполошился Рыгун. – А я пока своими методами попробую.
Мордун дёрнулся в сторону посадок, ещё до конца не решив, то ли искать палку, то ли ретироваться. Тем временем Рыгун поднял жёлудь, из тех, что потяжелее, да запульнул не целясь в зелёную крону. По глухому стуку стало понятно, что снаряд попал в цель. Взвыл тонкий ребяческий голос. Ветки затрещали, и пухлый парнишка, держась за ушибленный лоб, рухнул прямо на зазевавшегося Рыгуна.
Старший брат одобрительно хмыкнул. Не напрасно целый год учил младшого метанию ножей и камней, на случай, если тот заплутает, а под рукой не будет ничего путного для охоты.
Поскуливая и щурясь от боли, Рыгун всё же крепко держал мальца за плечо.
– Давай, Мордуша, хватай добычу, и уходим. Он мне, кажется, ребро сломал.
С недовольным рыком Мордун схватил окаменевшего от страха ребёнка и закинул на плечо – крики с полей приближались, хочешь не хочешь, а надо брать то, что само попало в лапы. Даже если ноша вышла тяжелее желаемой.
Тролли вихрем ворвались в лес и понеслись вглубь. Туда, где их не догонят ни охотники, ни псы. Братья знали накрепко: люди боятся ходить в Верхний лес.
На потаённой поляне огонь весело трещал сушняком. Пока подлесок тонул во мгле, свет звёзд мягко серебрил макушки густых крон. Старая пустельга, пролетавшая в этот час над чёрным массивом Верхнего леса, с интересом опустилась на одну из веток, прямо над освещённым местом, единственным на много вёрст во все стороны.
Там внизу на бревне сидели младшие братья-тролли – Рыгун и Мордун. На своём излюбленном месте среди засаленных шкур полулежал лохматый Кусок в компании дремлющего кабана Смрада. А на пне, похожем на причудливый трон, восседал виновник торжества – рыжий громила Валяй. В одной лапище он сжимал обглоданную кость, в другой – деревянную кружку с чем-то пахучим. С морды Валяя не сходила довольная улыбка.
Поздравить тролля с юбилеем также пришли давние знакомые братьев: сатир Дурной и леший
– Нежное, сочное. Добрая добыча, – сатир Дурной жадно вгрызся острыми зубами в жареный мясной ломоть. По козлиной бороде стекал сок и капал на волосатую грудь. Сатир зажмурился от удовольствия. – Вы когда снова так соберётесь, обязательно меня позовите!
– Это я выбирал, чтоб братца порадовать, – скромно потупился Рыгун.
Сидевший рядом Мордун ткнул братца локтем в бок, и тот вмиг скривился от боли.
– Ну, я ж не виноват, что так получилось, – простонал Рыгун. – Если бы не ребро, я бы сам доволок.
– Вы молодцы, братушки, порадовали, – примирительно сказал Валяй. – Дичь и вправду хороша. В долгу не останусь!
– Не сомневайся, Рыгуш, сколько помню Валяйку, он всегда обещанное исполняет. Так что ребро твоё окупится во сто крат. Я тебе не вру, – проблеял Дурной.
– Кому ты рассказываешь? Мы ж братья, – засмеялся Рыгун.
– Брат брату рознь, – проскрипел с другого конца бревна старый Пнище. – Бывает брат хуже ворога.
Разговоры стихли. Все собравшиеся пытались понять глубинный смысл сказанного. Первым высказался Валяй.
– Ну, дед, ты как сморозишь, я аж теряюсь в догадках, кто из нас принял лишка на грудь!
– Вот это точно сказано! – мотнул рогами сатир. – Ты, отец, хоть и пожил поболе всех нас вместе взятых, но, клянусь копытами, орехи мечешь не глядя. Ну какие наши тролли вороги друг дружке? Я даже диву даюсь, как у них всё ладно в отряде.
– Тут ты прав, Дурной, – кивнул Валяй, – братство блюдём превыше прочего. Я за своих кому хотишь голову со всеми корешками вырву.
Дурной охотно согласился:
– Говорю ж. Не удивлюсь, если вы из братских чувств лопухи друг другу подаёте, когда нужда приходит.
Тролли и сатир разразились громовым гоготом. Где-то у лесной дороги в этот миг разбойники в страхе оставляли свои посты и спешили поскорее убраться подальше от жуткого шума.
Только Пнище сидел спокойно, и хитро стрелял маленькими глазками, что светились в отблесках костра гнилостно-зелёным светом. Дождавшись, пока бурное веселье поутихнет, леший подлил мудрости в огонь потех:
– Мудрому – мудрость. Глупому – глупость. Кому что по уму ближе.
Дурной и на этот раз не остался в стороне:
– За твоим умом даже ветру не поспеть, куда уж нам-то!
Поляну разорвал новый приступ пьяного смеха. Принесённый лешим нектар из дикой вишни быстро разносил по крови хмельное веселье. А в волчьем логове неподалёку взрослые волки прятали поглубже волчат.
– Ох, дед, уймись, – задыхался от смеха Валяй, – а то пузо надорву!
– Спору нет, городить ты мастак! – лёжа на шкурах, скалился Кусок.