Большие и страшные
Шрифт:
– Городить – не ломать, животы надрывать – не дома воздвигать, – вновь проскрипел леший, и нос его, похожий больше на раздвоенную веточку, задрожал.
– Болтать горазд, – вытер шальную слезу Рыгун и рыгнул.
– Языком болтать – не кувалдой махать, – с каждой фразой ширилась странная ухмылка на тёмном, похожем на кусок древесной коры лице лешего. Зелёные глазёнки смотрели всё пристальней, будто в ожидании чего-то вожделенного, что вот-вот должно произойти.
– Вот тут ты прав! – заблеял Дурной, расплёскивая содержимое
Лишь треск костра нарушал внезапно рождённое безмолвие.
Рыгун громко сглотнул застрявший в горле кусок мяса и отодвинулся от Дурного. Леший скрыл ехидный смешок за скрипучим кашлем. А Кусок отбросил с глаз прядь сальных волос и устроился на груде шкур так, чтобы лучше обозревать поляну. На лице его играл детский восторг.
С козлиной морды сатира медленно сходила улыбка.
– Что такое-то? Столько лет знакомы, а ту историю с охотниками никто толком и не рассказывал… Не, серьёзно!
– Ох, зря ты, малый, об этом решил поговорить, – откинулся на пне Валяй. – Не любит наш Мордуша этот разговор.
А Мордун уже поднимался с места. Каменная маска на его и без того мрачном лице не предвещала обидчику ничего хорошего.
Валяй тем временем продолжал:
– Нет бы ты как-то помягче об этом спросил… Но ты ж с напором, с насмешкою. Мордуша не простит.
Дед леший довольно потирал крючковатые ладоши. А Дурной виновато заблеял:
– Да вы чё, мужики! Я ж не знал, слышите! Мордун, ну извини, попутала дурна вода, посмеялся над грустным! Ну не рассказывай, ежели не хочешь. Продолжай помалкивать, как ты любишь.
Мордун схватил сатира за бороду и рывком поднял с бревна.
– Ну, полегче ты! Ну… – начал было отпираться Дурной.
Молодецким ударом Мордун сшиб сатира с ног и принялся молотить кулачищами куда ни попадя. Вишнёвый нектар бурлил в котле тролльего гнева.
– Вот мой подарок, – посмеиваясь, обратился Пнище к Валяю. – Наслаждайся.
– Хитрец, знаешь, что мне по духу, – довольно лыбился тролль.
– Ты, Валяйка, послушай, что сказать хочу, – чуть тише скрипучим голосом молвил леший. – Припоминаешь, когда я вас только-только приютил у себя в Верхнем лесу, просьба у меня была.
Складки на лбу тролля собрались вместе для пущего припоминания, но леший пьяного тролля мучить не стал, особенно в такой день. Напомнил вкрадчиво:
– Просил я вас без острой надобности к дорогам не ходить и к деревням тоже. Ладно, если кто в лесу заплутал, с тем поступайте по вашему разумению, а просто так людей таскать не стоит. Особенно малых.
– Пнище, ты не подумай, мы обещания всегда исполняем. Но
– Сегодня день, да! Ты главное помни, нам здесь лишних людей не надо. А посему ни к чему их ярить.
– Во всём ты как всегда, Пнище, правый, – хмельной Валяй лешего слушал в пол уха, сейчас его больше занимал потешный бой.
Лёжа на спине, Дурной пытался отбиваться копытами, но получив пару увесистых зуботычин, перешёл в глухую оборону.
Пожалев сатира, в драку вмешался Рыгун. Подскочил к разгорячившемуся братцу и попытался оттащить. Да не вышло. Мордун играючи стряхнул младшего с плеч. Рыгун споткнулся и упал. Поднявшись, он с новыми силами кинулся оттаскивать брата от Дурного.
– Хорош, Мордун! Оставь рогатого! Ему надолго хватит! – кричал Рыгун, вклиниваясь между братцем и сатиром.
Мордун попытался ещё раз избавиться от назойливого внимания Рыгуна, но бешеная смесь вишен и хмеля уже отдала весь задор и теперь при каждом ударе просто булькала в брюхе. Кое-как младший брат оттолкал старшего в сторонку и даже заставил сесть на бревно.
– Рыгуш, – чуть громче обычного проскрипел леший, – у тебя ж вроде ребро сломано, а ты, глянь, с Мордуном управился.
Теперь все воззрились на притихшего Рыгуна.
– Сломано оно! Сломано! Зуб даю! – оправдывался Рыгун, отступая за костёр. – Взволновался да позабыл. Зато щас, знаете, как прихватило! Еле на ногах держусь. Охо-хо-хой, больно-то как!
– Ща зуб даст, – осклабился Кусок.
Рыгун, наконец, сообразил, что возмездие неизбежно и попытался скрыться в лесу. Мордун прыгнул и повалил брата на землю. Молчаливый тролль успел вымахаться, пока избивал сатира, потому Рыгуну удалось даже вырваться из цепкого захвата и принять бой стоя.
– Здесь, дед, ты перегнул, – довольно кивнул Валяй в сторону рычащих братьев.
– Пусть молодые кровь погоняют.
Измочаленный Дурной не торопился помогать своему спасителю. На разбитой физиономии читалось полное непонимание происходящего. Побитым псом он отполз в темноту, откуда изредка, то кашлял, то бздел.
– Кабы не издох рогатый, – заволновался Кусок, провожая взглядом сатира.
– Сатирское племя живучее, – успокоил Пнище, – недельку отлежится, и как новенький будет берегинь оприходовать.
Неожиданно Кусок вскочил на ноги. Настороженно поводил носом.
– А ну, тихо! – рыкнул он, прислушиваясь к лесу.
– Ты чего, Кусок? – поднялся с пня Валяй, хорошо знавший, что брат просто так не переполошится.
– Кажется, собаки? – прошептал Кусок.
– Эй вы, двое! А ну прижухли! Быро! – рявкнул Валяй на драчунов, но те продолжали лихо друг друга метелить.
Тогда Валяй, как старший брат семейства и просто самый сильный из четырёх братьев, подскочил к дерущимся и оттащил обоих за шкирки.