Большие следы
Шрифт:
Внезапно Эйб выхватил у меня сумку, расстегнул "молнию" и принялся ощупью искать телескопический объектив.
– Свет дрянной, но попробовать стоит.- Он был возбужден, и, когда менял объектив, руки у него дрожали. В этот миг раздался выстрел. Мукунга был на полпути между нами и кустарником. Теперь он стоял на месте, ружье по-прежнему болталось у него на плече. Он смотрел на неподвижное стадо перепуганных слонов и пыльный шлейф от "лендровера". Выстрелить мог только неизвестный африканец, но теперь я не видел его; казалось, его поглотила пустыня. Ни дерева, за которым он мог бы спрятаться, ни кустика тут не было.
Снова
– Что там случилось, черт возьми?
– выдохнул я, и Эйб ответил сквозь стиснутые зубы:
– Они прокололи камеру.
"Лендровер" притормозил, видимо, для того, чтобы включить передний мост, а Эйб по-прежнему снимал. Слон подбежал к машине и вонзил бивни в задок. Он толкал "лендровер" ярдов, наверное, двадцать, брюхо его раздувалось, пассажир машины отчаянно пытался развернуться на сиденье, сжимая в руке ружье. Слон поднял голову, освобождая бивни, и вновь вонзил их в машину, трубя в неистовой ярости. Потом он оторвал задние колеса "лендровера" от земли и затрубил. Какое-то мгновение я думал, что он перевернет машину через нос, но человек с ружьем сумел встать на колени, и звук выстрела, казалось, заставил все вокруг замереть.
Мотор ревел, задние колеса вертелись. Потом уши слона медленно опали, голова поникла, плечи расслабились, и, когда слон опустился на колени, колеса вновь коснулись земли. "Лендровер" с металлическим скрежетом рванулся вперед.
Должно быть, теперь водитель заметил нас, потому что машина направилась вверх по склону прямо в нашу сторону. Ехали медленно, на двух ведущих мостах. Одно заднее колесо было спущено. Сквозь пыльную пелену я видел мертвого слона - он лежал неподвижно, как огромный серый камень, а еще дальше стояло все стадо, наполовину скрытое облаком поднятой им пыли. Визг слонов доносился до нас, будто рев объятой паникой толпы.
"Лендровер" перевалил через подъем, и в последних лучах солнца я увидел за рулем Мери. Затем машина остановилась. Все молчали. Кэрби-Смит сидел с лицом, облепленным коркой из пота и пыли, ван Делден стоял, вытянув шею, и смотрел на него.
– Оставь ружье и вылезай.- Ван Делден медленно двинулся вперед. Мери и майор продолжали сидеть, словно в оцепенении. Потом Мери подняла очки на лоб и испуганно вытаращила глаза на Кэрби-Смита. Она что-то прошептала, он покачал головой и вылез, оставив ружье в машине. Майор медленно стащил очки и обнажил зубы в улыбке, стараясь держаться непринужденно.
– Вы могли нас убить.
– В следующий раз, может быть, и убью,- ответил ван Делден.- Но сейчас стреляли не мои люди.
– Тогда кто же?
Ван Делден пожал плечами. Он подошел к "лендроверу", не сводя глаз с сидевшей за рулем Мери.
– И это - после всего, чему я тебя учил...- Голос его звучал хрипло и сердито.- Вылезай из машины!
Она покачала головой, безмолвно глядя на него. Какое-то мгновение я думал, что он силком вытащит ее из-за руля.
– Вылезай,- повторил он, и по его тону я понял, что ему невыносимо тяжко видеть Мери в машине Кэрби-Смита.
Ван Делден взял ружье за ствол, размахнулся и ударил ложем о ступицу, на которой крепилось запасное колесо. Потом он молча отдал ружье Кэрби-Смиту и уселся рядом с Димой. Я не слышал, что сказал майор: его слова потонули в реве двигателя.
Слева от нас маячили лавовые утесы, справа над горами слабо светился Южный Крест. Мы повернули на восток, и Дима, повиляв между изъеденными ветром скалами, замедлил ход.
Луна уже поднималась, когда мы увидели слонов - неподвижные черные силуэты на фоне неба. Дима заглушил мотор и выключил фары.
Мы разглядели несколько слонов-подростков, сгрудившихся вокруг матерей, а слева от них - группу взрослых.
– Самцы...-- глядя в бинокль, сказал ван Делден.- Странное зрелище: полдюжины самцов в одном стаде с самками и молодняком.
Неожиданно я заметил возле передних ног самки детеныша, а сбоку еще одного, побольше. Самка оттолкнула малыша, и Мери с горечью сказала:
– У нее нет молока.
Детеныш затрусил к другой слонихе, попытался приложиться к ней и вдруг повалился на белесый песок. Три слонихи встали над малышом, а остальные животные напряженно смотрели на них. Слоненок не вставал, и я даже с такого расстояния видел, как взволновано все стадо.
Эйб подался вперед и смотрел в бинокль. "Та же самая!" - пробормотал он и умолк.
Три самки пытались заставить детеныша встать на ноги, поднимая его бивнями.
– Как-то раз в Марсабите одна из моих слоних несколько дней носила на бивнях мертвого детеныша,- глухо произнес ван Делден и добавил: Я не думаю, что они пробудут тут долго.
Первыми двинулись самцы, и я понял, что тесные семейные связи у слонов нарушены. Тогда и самки неохотно пошли прочь, то и дело оглядываясь назад. Возле малыша осталась только мать. Она обняла свое дитя хоботом, словно хотела навеки сохранить его в памяти, и наконец ушла, скорбно урча и время от времени кладя хобот на спину старшего слоненка. Эйб выронил бинокль.
– Это стадо мы и видели вчера ночью,- сказал Эйб, и его глаза за стеклами очков странно блеснули. Дима запустил мотор.
– Нельзя оставлять малыша так,- сказала Мери.- Вдруг он еще жив?
– Мы не имеем права вмешиваться в дела природы,- ответил ван Делден.
– Хотя бы пристрели. Алекс на твоем месте...
– Довольно!
– гаркнул на нее Эйб.
Слониха тем временем остановилась у чахлой акации и начала рвать ветки. Потом она вернулась назад и прикрыла ими неподвижное тело малыша. Она стояла и гладила его хоботом, затем резко повернулась и пошла за остальными слонами, которые уже скрывались за холмом, поросшим редкими колючками. Я перегнулся через Мери и спросил ван Делдена: