Большой секс в маленьком городе
Шрифт:
Выпив какой-то дряни из флакона, Колян принял героическую позу и заявил:
– Я и вправду хотел рассказать, да вот они с панталыку сбили: на нас повесят, на нас повесят... Ну, я и засомневался.
– Коля, – не выдержала я, – давай по деду.
– Это я ее нашел, – снова приложившись к пузырьку для храбрости, заговорил он. – Боря какой-то дури принес; хрен поймешь что такое, но по башке шибает будь здоров. Вроде и не пьян, а все как в тумане.
Я от Бори в землянку пошел. Она вон там, дальше.
И вот тогда мужика и увидел. Он чего-то
Я думал, сеть, что ли? А он, значит, стоит в воде по коленки и плачет.
– Плачет? – не поняла я.
– Ну... плачет, жалостливо так и чего-то из воды тянет. И к кустам. А я глянул и обомлел – баба. В кустах он ее бросил, а вот там, к дороге ближе, машина стояла. Только я не разглядел какая. Большущая, импортная – это точно.
– Фары горели?
– Нет. Оттого я ее и не разглядел толком. Я, конечно, ноги в руки и ходу. И про Витька вспомнил, что сторожем у моста работает. Хороший человек, зимой погреться пускал и не жадный, бывало, и нальет. Вот я к нему иду и думаю, вдруг не его смена, хотел вернуться, но все ж таки пошел. Я сменщиков-то его тоже знаю, опять же такое дело... И как назло, нарвался на Семку. Ох уж и поганый мужик. Пить бросил, что с такого взять? Конечно, вся злоба наружу. Ну, я плюнул и ушел. В кустах машины уже не было. А девка лежит.
Лицо бледное, жуть. Рядом кусок толя валялся, я и прикрыл ее. А утром очнулся, думаю, привиделось, пошел смотреть. А там уже Семен. Говорит, машину здесь видел. Я нашим все рассказал, еще сомневался, так ли было, может привиделось. А они заголосили: «На нас скажут». Струхнул я, оттого и молчал.
– Мужик, что убитую из воды тащил, молодой был или старый?
– Да не разглядел я. Говорю, от этой дури все мозги в комок. Помню, плакал он. Это точно. И машина была большая.
– Джип?
– Нет, не джип. Но большая.
– Старайтесь пить умеренно, – пожелала я им на прощание и, подхватив Сашку, пошла к машине. Выходит, с догадками, что два парня, Зимин и Князев, один из которых работал на строительстве моста, оказались здесь не случайно, я ткнула пальцем в небо. Хотя для того, чтобы справить нужду, так далеко от машины уходить не обязательно. Сколько бы Вешняков ни намекал на мои бредовые фантазии, а появились здесь эти парни той ночью не просто так. Если бомж ничего не путает, убийца здорово сокрушался по своей жертве. Даже плакал в голос. Или для плача имелась другая причина?
К примеру, мелководье, на котором труп не желал тонуть даже с привязанной к ноге авоськой с камнями.
И тогда он бросает его в кустах. Тут сразу вопрос: раз убили Елизарову в четыре утра накануне, а в реке она оказалась почти через сутки, где все это время находился ее труп? То, что не в кустах возле реки, совершенно очевидно, иначе бомжи ее непременно обнаружили бы.
Вешняков склонен верить Кондаревскому, и девицы у Горбатого моста от него пакостей тоже не ожидают. Но похоже, что мы, он и я, последние, кто видел Елизарову в живых, и для меня это повод, чтобы заняться этим дядей
Встретились мы на следующий день, в пять часов.
– Позвольте, но я ведь уже все объяснил, – возмутился он, когда я позвонила ему по телефону.
– Руслан Сергеевич, вы не хуже меня знаете, когда речь идет об убийстве...
– Да, но я-то здесь при чем?
– Слушайте, – не выдержала я. – С такими нервами вам лучше дома с женой сидеть, а не по шлюхам бегать.
Воцарилась гнетущая тишина, из чего я заключила, что Руслан Сергеевич собирается с мыслями, однако ответил он совсем не то, что я ожидала:
– Постарайтесь с пониманием относиться к чужим слабостям, – вздохнул он и сам назначил мне встречу.
Он выбрал кафе «Самсон», довольно уютное, а главное, немноголюдное До того момента Кондаревского я видела только на фотографии, но узнала сразу. Высокий, худой, он сидел выпрямив спину и сцепив руки замком. Я подошла и спросила:
– Руслан Сергеевич? Я Ольга.
Он удивленно взглянул на меня. Его взгляд переместился с моего лица на костюм, затем на сумку с Сашкой.
– Я думал, вы из милиции, – неуверенно произнесен.
– Менты не назначают свиданий в кафе, у них для этого есть другие места.
– Но позвольте, ведь вы... вы Рязанцева, верно?
– Верно. Я же представилась по телефону.
– Но... вы были помощником Кондратьева по связям с общественностью. Так, кажется? Каким образом вы...
Пудрить ему мозги своими удостоверениями я не стала, мужик с деньгами, а значит, и со связями, проверить что и как он вполне способен, и я ответила:
– Игорь Николаевич обеспокоен происходящим в городе, и мне поручено осуществлять контроль со стороны администрации. – Звучало это довольно бестолково, следовательно, в данном случае хорошо. Руслан Сергеевич похлопал глазами и что-то невнятно промычал. Я расценила это как стремление к сотрудничеству и благодарно улыбнулась.
– Хорошо, – кашлянув, ответил он. – Спрашивайте... Хотя не знаю, что еще могу добавить к уже сказанному.
– Когда вы познакомились с Елизаровой?
– Ольга Сергеевна, – вздохнул он и поморщился, лицо его приобрело мученическое выражение. – Надеюсь, вы понимаете... Согласен, мои... привычки не делают мне чести, но... я женатый человек...
– Я все помню, – заверила я. – Мне бы очень хотелось услышать ответ на мой вопрос.
– Какие могут быть знакомства с... этими женщинами?
– Ну, не знаю. Они о вас отзываются неплохо.
Опять же, посещали вы их довольно часто...
– Клевета, – резко перебил Кондаревский, его пальцы нервно задвигались, он тут же сцепил их замком и стиснул так, что костяшки побелели. – Я... не чаще чем раз в два-три месяца.
– Допустим. С Ольгой вы тогда встретились впервые?
– С кем? Ах... Нет, как-то я уже прибегал к ее услугам.
– Вы долго пробыли вместе?
– Ну, я не могу ответить точно. Полчаса, может чуть больше.