Большой секс в маленьком городе
Шрифт:
– Кондаревский прибегал, – сообщил Артем. – Не ко мне, к начальству. На тебя жаловался.
– Да? – Я взглянула на часы. – Что-то Дед не звонит. Неужто еще не донесли?
– Не может такого быть, – подивился Артем и был, конечно, прав. Обо всем, что касалось меня, Деду звонили незамедлительно, зная его особое ко мне расположение. А уж если новость скверная, жалобы там или статейка в газетке, спешили особо. Впрочем, мало что хорошего делала я в этой жизни (особенно по мнению ряда граждан), так что все новости на мой счет можно было смело назвать
– Чудеса, – подивились мы и оказались не правы.
Только мы выпили по второй, как мобильный заработал.
– Дед? – спросил Вешняков, я кивнула и ответила.
– Ты где? – спросил мой старший товарищ.
– Дома.
– Мне только что сообщили...
– Я знаю. У меня Вешняков сидит.
– Пьянствуете, что ли? – возмутился Дед.
– Размышляем.
– Значит, пьянствуете.
– Ты чего звонишь? – вздохнула я. – По поводу жалобы Кондаревского я уже прониклась. Виновата, исправлюсь. Только как я найду убийцу, никуда не сунув свой нос? Лежа на диване?
– Ты ищешь убийцу дочери Якименко. Так при чем здесь какой-то Кондаревский?
– Долго объяснять.
– Ты его подозреваешь?
– Пока он важный свидетель.
– Может, хватит заниматься самодеятельностью?
Возвращайся на работу. И тогда все жалобщики заткнутся. Вешнякову привет.
Дед отключился, а Артем с обидой заметил:
– За привет большое спасибо, только почему как Вешняков, так сразу пьянка? Больно ранят душу эти намеки. А что он там по поводу работы говорил? – Я махнула рукой, не желая обсуждать данную тему, но Артем продолжил:
– Между прочим, он прав. Частные детективы хороши в беллетристике, а у тебя и лицензии нет. Кто ты вообще, а? Девица с липовым удостоверением. Правильно люди жалуются... Можно, конечно, пойти работать к нам, но вовсе не факт, что ты будешь заниматься этим делом. Вернись к Деду хотя бы на время. Главное, ксива будет настоящая. Через два дня весь город, то есть кому это нужно, узнает, что ты при делах, и тогда можешь приставать хоть к прохожим на улице, никто не станет жаловаться. А если какой дурак найдется, никто в ответ на его жалобу даже не почешется.
– Я ушла из этого гадюшника не для того, чтобы возвращаться, – обиделась я.
– Хороший человек кое-что способен сделать и в гадюшнике. Не ухмыляйся так противно, ты хороший человек. А потом, это ведь не пожизненное заключение, сделала дело – и заявление на стол. Если хочешь знать мое мнение, безделье превращает человека в обезьяну.
– Надо полагать, у меня уже хвост растет, – хмыкнула я.
– Не хвост, а хвостик... Но красивую девушку и он не красит. Чего ты, в самом деле? Будет у меня родной человек на вершинах администрации, может, подполковника дадут в конце концов. А главное, руки у тебя будут развязаны.
– Или наоборот, стянут так, что не пикнешь, – напомнила я.
– Кто старое помянет... – отмахнулся Артем и налил по третьей.
В дверь позвонили, мы переглянулись.
– Дед? – выдвинул он предположение,
– Что-нибудь случилось? – удивилась я, а он нахмурился.
– Просто так заехать я не могу?
– Проходи.
– Где тапочки? – спросил Тимур, сбрасывая ботинки. Всех своих гостей я приучила разуваться у порога, даже Деда.
– В них Вешняков, – сообщила я. – Надо купить тебе пар десять, чтоб на всех хватало.
– Столько народу у меня никогда не бывает.
Тимур привлек меня к себе и поцеловал в макушку.
– Вешняков, конечно, в спальной? – спросил он шутливо.
– Зачем в спальной тапочки? Он на кухне.
– Чем занимаетесь? – проявил он интерес, направляясь в кухню следом за мной.
– Водку пьем.
– Дело хорошее. Привет, – сказал он Артему, и они пожали друг другу руки, что неизменно умиляло меня. Находясь по разные стороны баррикады, эти двое испытывали симпатию друг к другу. Да и насчет баррикад тоже незадача, уж очень все в этой жизни перепуталось. К примеру, я точно знала, что Тимур щедро делится с Дедом, хотя друг другу рук они и не пожимали.
– Ну, я... – начал Артем, приподнимаясь, я пнула его под столом ногой, и он закончил:
– Не вижу повода не выпить. – Он налил Тагаеву, и мы выпили. Вешняков вторично попытался смыться, но после очередного пинка расслабился и дал понять, что никуда не спешит.
А у Тимура всегда такой вид, точно впереди у него пять жизней. Одним словом, мы неспешно беседовали, и конца-края я этому не видела. Разумеется, речь зашла о страшной находке.
– Какой-то псих, – высказал свое мнение о предполагаемом убийце Тимур.
– Почему же псих? – пожала я плечами. В психов я сама не очень-то верила, зная по опыту, что убийцы, как правило, люди вполне разумные и движут ими вещи обыденные – собственная выгода или боязнь, что нечто тайное станет явным.
– Потому что глупость несусветная, – отвечая на мой вопрос, вздохнул Тагаев. – Цемент этот... да и все прочее... Серьезные люди так себя не ведут. Сплошная клоунада. У дяди большая любовь к американским фильмам.
Неожиданно это меня заинтересовало.
– Значит, ты считаешь, он псих? – повторила я.
Тимур взглянул на меня, точно удивляясь, потом перевел взгляд на Артема.
– Зачем прятать трупы? Там же девчонка и два пацана, а не... – Он вновь взглянул на Артема и закончил:
– Вот у него спроси, будет серьезный человек весь этот цирк устраивать?
Артем к вопросу отнесся ответственно, подумал, хмурясь и смешно шевеля ушами. Надо полагать, он так напрягал свою многострадальную голову, и заявил:
– Да-а... Серьезному человеку ни к чему эти игры с цементом...
– Хороши игры, – фыркнула я, но вынуждена была признать, что Тимур скорее всего прав. – Значит, псих. Психам положено трудиться в одиночку. Что вы на это скажете?