Большой Скачок на Планету Крыс
Шрифт:
Подполковнику Глазищеву делать особенно было нечего – за монтажом и погрузкой следили подчиненные, а он предпочитал работать с компьютерными тренажерами на диване. Собственно говоря, это были даже не тренажеры, а обычные компьютерные игры-«стрелялки», но об этом никто не догадывался. Он бы так и лежал спокойно, побеждая доллары и евро в финансовых компьютерных войнах, создавая иллюзию большой умственной работы, но начальнику штаба Прорухину был нужен собеседник. И он выбрал Глазищева – хотя бы потому, что тот был его подчиненным. Он постоянно указывал Глазищеву, что нужно сделать, чтобы повысить огневую мощь корабля, его техническую боеготовность.
Прорухин водил
Все пока было в порядке.
***
Илья до поры до времени осваивался на учебном тренажере в «Домострое». Потом его переселили непосредственно на линкор. Собственно говоря, управлять звездолетом было не намного труднее, чем космоистребителем. Пульт управления был прост – большой круглый руль, несколько рычагов, кнопки, педали – все это размещалось перед креслами для Главного ведуна, второго и третьего пилотов. Все кресла должны были быть заняты только при старте и финише, а для обычного режима полета было предписано присутствие в креслах лишь второго или третьего пилота. Считалось, что этого достаточно. По ходу движения в межзвездных глубинах лишь иногда в кабине был обязан присутствовать с инспекцией еще и Главный пилот-ведун.
Кроме пилотских, в кабине управления было еще два штурманских кресла, из которых в полете также должно было быть занято одно – Главным штурманом капитаном Садостановым или его помощником. Размещалось в кабине и рабочее место инженера-программиста капитана Кислякова, отвечающего за взаимодействие с электронным мозгом. Имелось еще кресло начальника турбинной группы – руководителя термоядерных двигателей капитан-лейтенанта Извозчикова, и гамак Главного физика – тувалинского академика Дзахан-Поллы, главного изобретателя пространственно-временного Скачка. Наличествовали в кабине персональные кресла командира корабля, его первого заместителя – начальника штаба, заместителя по технике и вооружениям и заместителя по духу. Кресла командира и заместителей были предназначены для их присутствия во время старта, финиша, и – при особых ситуациях.
***
«Русь» кружила на околоземной орбите, почти готовая к старту. Помещения шести боковых корпусов, кроме могучих термоядерных двигателей, были также заполнены запасами провианта, различными механизмами и машинами (включая несколько самолетов, вертолетов, ракетных катеров, танков и прочей техники), строительными материалами для возведения первых сооружений на планете, жилвагончиками, хозблоками, горючим и прочими необходимыми атрибутами космической жизни. Впрочем, до конца знать, что скрывают в себе недра «Русии», было не дано знать никому, даже командиру Чудову и вездесущему начальнику безопасности Елдырину. Дело в том, что корпуса используемых лодок содержали законопаченные трюмы и помещения, которые не рискнули вскрывать инженеры, что собирали циклопическую конструкцию воедино. Можно
Главный же – центральный корпус «Ц» космического корабля, был отдан под помещения, в которых протекала жизнь экипажа и экспедиционного корпуса.
***
Уже неделю не выходили из кабины звездолета второй пилот капитан Лисенкин, третий пилот поручик Грош, и Главный штурман капитан Садостанов. Делать было решительно нечего. Илья прослушивал книги, думал о Крыстине, вспоминал мать, деда…
Капитаны резались в подкидного дурака на щелчки.
Садостанова мучил кашель – то ли от курения, то ли – от простуды. Эх, сейчас бы засосать триста, сесть на мотолыжи, да вжарить под двести – мигом бы кашель прошел. А потом – с девками в сауну!
Лисенкин нервничал. Когда он только заселился на линкор, любопытство привело его в корпус «Д». Он некоторое время слонялся там отсекам, пока не наткнулся на открытый походный дацан, который оборудовался для корабельного горниста Арамо Габре-Ламы.
Никого… Похоже, рабочих срочно перебросили в другое место, и они собирались позднее вернуться. Рассматривая обстановку недооборудованного отсека дацана, Лисенкин присел на один из ящиков. Под его массивным телом подгнившие изнутри доски подломились, и он провалился своим тазом в ящичное нутро. Выбираясь, ознакомился с содержимым. Оказалось, что ящик заполнен маринованными грибами в полиэтиленовых пакетах. Да не обычными, а мухоморами! Некоторые пакеты протекали. Собственно говоря, их маринованное полужидкое содержимое и оказалось причиной гнилости досок изнутри.
– Эге-ге, – только и произнес Лисенкин.
Вот оно как, значит. Значит, горнист заготовил мухоморы. А для чего? Понятно, для чего – чтобы их есть. Больше – незачем. Витаминчики-с! Но, коли горнисту можно, значит, и другие не отравятся. Тем более, Лисенкин слышал от знающих людей, что мухоморы стимулируют. Развивают мышление, так сказать. Не хуже мака и конопли. Даже лучше.
– Даже лучше, – пробормотал Лисенкин, и тут же рука его сама собой зачерпнула аппетитного красавца. Лисенкин оценил гриб. Хорош! Похож на сладкий красный перец из братской Гагаузии, только с белыми крапинами. Это ничего, что с крапинами – все равно надо попробовать.
Лисенкин попробовал.
… Полет в образе орла был необычайно приятен. Лисенкин, раскинув крылья, наблюдал над миром с высоты десятка километров. Внизу проплывали красивые розовые облака, освещенные заходящим солнцем, а между ними от земной поверхности тянулись вверх деревья неземной красоты, похожие на маки. Деревья-маки вращались вокруг стеблей-стволов и пели песни без слов. Причем – хотя и без слов, но Лисенкин понимал, о чем они поют. Они пели о Красоте, о Доблестях, о Прекрасных Дамах и Звезде Героя…
Как он добрался до койки, Лисенкин не помнил, однако потом, сколько не пытался пробраться в дацан – не мог, поскольку люк был заперт. А мухоморы были нужны позарез – хотелось снова стать орлом!
Поэтому Лисенкин нервничал и размышлял, как вскрыть замок горниста.
***
Зампобыту капитан Валентиненко считал необходимым проводить и совещания, и учения. Особенно доставалось от него старшему прапорщику Слону и старшему лейтенанту Борщю. Их он заставлял самолично утилизовать пищевые отходы с корабельного камбуза. Втроем с утра они начинали обходить трюмы и коридоры корабля, и Валентиненко придирчиво высматривал мусор и посторонние предметы.