Бомба для Аль-Джазиры
Шрифт:
– Дозиметры, говорите? Это еще зачем?
– Вам это интересно, Виктор джан?
– Южанин испытующе смотрел на него своими черными оливковыми глазами.
– Я сказал все, что знаю.
– Так уж и все?
– На данный момент - да. Но я могу собрать куда более подробную информацию.
Антонов некоторое время провел в раздумьях. Собственно, мыслить тут было особо не о чем. Пришло время выполнять то, что и планировал Виктор Михайлович. Но восточные люди, даже такие продвинутые и ассимилированные, как Солтанбек Рахимбаев, не любят, когда их деловые партнеры проявляют поспешность.
Антонов взял с соседнего кресла кожаную папку, привезенную с собой, раскрыл ее и извлек оттуда документ синего цвета. Этот паспорт был изъят у гражданина Таджикистана Солтанбека Рахимбаева еще три месяца назад, когда в его офис, расположенный в комплексе "Измайлово Вега", наведались сотрудники следственного комитета и ОМОН, прикрывающий их.
– Ваш паспорт?
– Да, - пролистнув документ, сказал южанин.
– Мой.
– Охранник сказал, что сумка с вещами у вас в машине.
– Так и есть. Я ведь думал, что меня отправят в изолятор, поэтому кое что взял с собой.
– Вместо СИЗО вы отправитесь в Душанбе.
– Антонов слегка улыбнулся, хотя глаза его оставались холодными.
– Прямо отсюда, никуда не заезжая, двигайте во Внуково!
– Виктор Михайлович посмотрел на часы и сообщил: - Вылет борта UT 801 в двадцать три десять!
– Понятно, - пряча паспорт в карман, сказал южанин.
– Я могу позвонить, чтобы меня встретил в Душанбе нужный человек?
В кабинете, словно материализовавшись из воздуха, появился охранник.
– Верните господину Рахимбаеву его сотовый!
Охранник положил на стол гаджет, после чего вновь испарился.
– Деньги имеете, Солтанбек?
– На эту поездку найдутся, - осторожно сказал тот.
– И на обратный билет тоже?
– Когда мне возвращаться?
– В вашем распоряжении менее двух суток!
– жестко сказал Антонов.
– В четыре утра прилет! Во вторник, в двадцать два - обратный рейс! В Домодедово вы будете около двух ночи по московскому времени в среду! Как только прилетите, вас подберет мой человек и привезет в то место, где буду находиться я.
Мужчины поднялись.
– Запомните, Солтанбек, что я вам скажу! Действуйте по своим родственным и иным каналам быстро, но осторожно! О нашем разговоре никто не должен знать.
– Он проводил южанина до дверей и добавил напоследок: - Если вы узнаете то, что интересно мне и моим партнерам, то вам спишут долг, а дело против вас и ваших близких закроют!
– Виктор джан, вашими устами сейчас говорит сам Всевышний! Сделаю! Все выполню!
– Если же вы попытаетесь обмануть нас, то ваши сыновья и племянники сгниют на зоне. Активы, пока еще принадлежащие вам, перейдут к другим людям, куда более умным и сговорчивым.
Глава 12
Военная база "Кэмп Эс Сайлия"
Иван лежал на боку, повернувшись лицом к стене. Камера, как и прежде, была залита синевато зеленым светом. Его здесь не выключали даже ночью.
С момента первого допроса и его водворения в эту кутузку прошло двое с половиной суток, примерно шестьдесят часов. По его прикидкам выходило, что сейчас понедельник, где то между часом и тремя пополудни.
Из противоположного угла периодически доносились какие то звуки. У Саида наконец то сел голос. Теперь он уже не вопил на манер муэдзина, не декламировал тексты на всю камеру и даже не каркал вороной, а бубнил что то себе под нос.
После того как Козаку неожиданно предложили поговорить по телефону с неким господином, прилетевшим в Доху одним с ним авиарейсом, он некоторое время находился в состоянии нервного возбуждения. Иван надеялся, что его нынешнее начальство узнает, что сотрудника компании задержали по непонятной причине в Дохе и засадили в тюремный бокс, да еще и на территории одной из военных баз, и немедленно вмешается.
Иван уже не был новичком в "Армгрупп", входящей в тройку крупнейших на планете частных военных компаний и представляющей из себя совместное американо британское предприятие. Поэтому он неплохо представлял себе истинные возможности владельцев этой структуры, в которой работали почти четверть миллиона только официально оформленных сотрудников. Они несли службу в филиалах, офисах и подразделениях, исчисляемых сотнями и расположенных в семидесяти с лишним странах мира.
Но вот пошли уже третьи сутки, как он сидел в этой камере, в компании с арабом, сошедшим с ума. Ему по прежнему не предъявлено никакое обвинение. Не имелось ни малейших видимых признаков того, что его нынешние работодатели хоть как то вмешались в эту ситуацию. Самым печальным, тревожившим его сильнее всего, было то обстоятельство, что Иван так и не получил никаких известий о том, что случилось с Анной.
Козаку стоило немалых усилий все это терпеть. Он старался не запаниковать, не упасть духом, вопреки всему сохранять холодную голову даже в нынешних условиях.
Температура в помещении существенно повысилась. Сейчас здесь было где то под сорок, никак не меньше. Вентиляцию, похоже, совсем отключили. Воздух в камере стал спертым, недвижимым, тяжелым, как свинец.
Козак весь покрылся липкой испариной. Даже роба на нем взмокла, хотя откуда, казалось бы, взяться жидкости в его почти обезвоженном организме.
Он взял бачок, стоявший у изголовья, встряхнул его и убедился в том, что воды в нем осталось не более литра. Иван сделал аккуратный экономный глоток, нащупал коричневатый пакет с армейским сухим пайком, поднес его к глазам и прочел надпись. Это было меню номер пять. Куриная грудка гриль.
В животе заурчало.
Однако Иван переселил вспыхнувшее было почти животное желание надорвать упаковку и съесть хоть что нибудь. Он положил пакет на место.
Однажды его за какую то провинность определили на закрытый объект в Афганистане. У него там не было даже имени и фамилии, лишь псевдоним Ромео. Тогда Иван и еще несколько охранников, таких же, в сущности, узников этого странного места, как и он сам, питались почти исключительно штатовским армейским сухпаем.