Бомба для Аль-Джазиры
Шрифт:
– Мне это ничего не стоило.
– И все же!.. Могу я угостить вас чем нибудь в баре? По бутылочке пива?
– Только не здесь, - мужчина покачал головой.
– Я никогда не ем в аэропортах и вам не советую. К тому же местное пиво, честно говоря, редкостная дрянь, - заявил он и улыбнулся.
– Ну что ж.
– Иван красноречиво посмотрел на часы.
– Еще раз благодарю за помощь. Скоро прилетит самолет, которого я жду, а мне нужно еще получить багаж.
– Минутку, - вдруг сказал мужчина и извлек из внутреннего кармана бумажник, явно не дешевый.
– Вот, возьмите.
– Он протянул европейцу визитку.
– Никто
Иван был несколько озадачен таким поворотом событий. Он чисто из вежливости взял визитку у смуглого мужчины. Представляться же Козак посчитал излишним. Он решил, что вряд ли еще когда нибудь увидит этого типа.
– Телефон указан на карточке.
– Смуглолицый мужчина сделал на прощание элегантный жест, как будто коснулся полей шляпы.
– Будете в Дохе, звоните.
Глава 23
В тот самый момент, когда Си 130 поднялся в воздух с американской базы в Катаре, в аэропорту Домодедово приземлился авиарейс номер 7J 629 Душанбе - Москва. Рахимбаев, прибывший на борту "Боинга 727" в столицу России, прошел контроль в числе первых. Он уселся в "Опель", оставленный им на стоянке, и двинулся в путь. Солтанбек свернул с Каширского шоссе в том месте, где ему велел это сделать мужчина, прозвонивший на его сотовый.
К автозаправочной станции, возле которой остановился "Опель", подкатил серый внедорожник. Мужчина, выбравшийся из кресла пассажира, был хорошо знаком бывшему лидеру худжандского клана, некогда авторитетному человеку, теперь находящемуся на грани посадки. Еще бы! Это оказался тот самый верзила охранник, который обыскивал его каждый раз, перед тем как сопроводить к своему шефу.
– С прибытием!
– сказал охранник.
– Садись в джип да вещички свои не забудь. А я на твоей тачке поеду следом.
Рахимбаев прихватил сумку, "дипломат" и перебрался во внедорожник, остановившийся поблизости. Водитель велел ему пристегнуться, тотчас развернулся и покатил в сторону въезда на Каширское шоссе.
Вскоре джип остановился во дворе многоэтажного дома, стоявшего в Северном Бутово. Водитель и его пассажир вышли из салона. Сотрудник Антонова своим ключом открыл дверь небольшого офиса, расположенного на первом этаже дома, между химчисткой и магазином для садоводов. На двери висело объявление о сдаче этого помещения в аренду, однако номер телефона лица, с которым можно было бы связаться по данному вопросу, почему то в нем не указывался.
Подчиненный Антонова сопроводил южанина в одну из трех комнат, имеющихся здесь. Обстановка типовая для офиса. Солтанбек отметил, что в этом помещении не было окон. В отличие от соседних комнат оно находилось в глубине здания.
– Чай? Кофе?
– спросил сотрудник ГРУ, привезший его на объект.
– Желаете перекусить?
– Спасибо. А мне долго ждать?
– Человек, который хочет с вами встретиться, будет с минуты на минуту.
– Тогда ничего не нужно.
Ждать южанину и в самом деле долго не пришлось.
Минут через десять послышался звук отпираемой двери, а затем прозвучал знакомый голос:
– С возвращением, Солтанбек!
Рахимбаев поднялся на ноги.
– Здравствуйте, Виктор джан! Рад вас видеть!
Антонов не стал протягивать руку для пожатия. Но выражение его лица теперь было не таким хмурым, как в тот раз, когда он напутствовал южанина, перед тем как тот отправился в аэропорт.
– А уж как я рад вас видеть!..
– Виктор Михайлович жестом указал на кресло, из которого при его появлении вскочил южанин.
– Присаживайтесь. Не будем терять времени! Рассказывайте, как съездили, что узнали и имеете мне предложить.
Антонов уселся в кресло напротив и пристально смотрел на южанина. Вид у того был слегка помятый, но вот глаза посверкивали. Он смотрел с прищуром, с хитринкой, как торгаш, который прошел трудный, полный опасностей караванный путь, добрался до цели и теперь намеревался подороже продать свой товар.
На полу, у кресла, в котором южанин дожидался приезда Виктора Михайловича, стояла дорожная сумка, на которой сохранился багажный стикер. На коленях Рахимбаева лежал кейс из коричневой кожи с металлической окантовкой, с которым он не расставался.
Антонов внимательно выслушал рассказ Рахимбаева о его поездке на историческую родину. Он не отнял много времени. Солтанбек сообщил, что встретился в Душанбе с нужными людьми, кое что получил у них, но фамилий и должностей своих конфидентов или партнеров называть не стал.
А Антонов пока и не спрашивал.
– Значит, в отеле, где останавливались американцы, поставили прослушку?
– Виктор Михайлович ухмыльнулся.
– Смелые у вас там ребята, шустрые.
– Как и везде.
– Рахимбаев выдавил из себя ответную улыбку.
– Мы очень сильно рисковали, да, и еще вели запись, когда двое янки приезжали разговаривать насчет долга.
– За поставку наркотиков?
– Да, - неохотно выдавил Солтанбек, достал из кармана пиджака не очень чистый платок, вытер влажное от пота лицо и лишь после этого продолжил: - Нам насчитали долг за неуплату крыше.
– Они из "Армгрупп"?
– глядя на него в упор, спросил Антонов.
– Вот эти двое?
– Виктор джан, вы обещали...
– Раз обещал, сделаю, - сказал Антонов.
– Если информация того стоит, то в течение двух или трех дней, максимум недели ваш сын, племянник и те люди, которые уже сидят в СИЗО, будут выпущены под подписку о невыезде. Но учтите, кого то из своих вы все же отдадите следствию.
– Да, я понимаю. Спасибо, уважаемый Виктор Михайлович! Я слышал, вы не нарушаете данного слова.
– Не знаю, от кого вы это слышали, Солтанбек.
– Антонов закурил сигариллу.
– Но это чистая правда. Если я даю слово, то держу его.
Южанин набрал код замка кейса.
Первым делом он достал оттуда пухлый пакет из черной непрозрачной бумаги, вытряхнул на стол с полсотни фотоснимков и заявил:
– Думаю, Виктор джан, вот этот человек вам будет интересен.
На снимках был запечатлен рослый широкоплечий мужчина лет тридцати восьми, один или в компании. Снимали его скрытно. Три фотографии были сделаны на каком то объекте, сохранившем черты военного городка, построенного еще в советское время. На двух сей субъект стоял возле джипа, припаркованного у какой то придорожной чайханы. С ним о чем то беседовали двое мужчин. Лицо одного затемнено, заретушировано. Зато второй, лет тридцати с небольшим, ростом, пожалуй, за два метра, одетый в куртку аляску, был виден во всех деталях.