Бомба для Аль-Джазиры
Шрифт:
Тогда же, в субботу, ближе к полудню, к дому подъехал грузовой фургон. Женщины долго носили в комнату на втором этаже, превращенную в гардеробную, какие то пакеты, коробки, свертки. Все, что доставили из Дохи, - одежда, обувь, косметика, прочие полезные, а зачастую и необходимые прекрасному полу вещи - имело дорогой вид, было снабжено бирками или эмблемами ведущих мировых производителей. К сожалению, среди этих вещей не было столь полезных, даже необходимых в данном случае предметов, как ноутбук, планшетник или сотовый телефон.
Сахид, впрочем, предупредил Анну перед отъездом, что
Гостья или пленница, вынужденная считаться с местными обычаями, тоже повязывала голову платком, когда выходила во двор. Ей хотелось посмотреть на небо, вольно простершееся во все стороны, размять ноги и подышать свежим воздухом.
Вот только такие прогулки ей приходилось совершать исключительно ночью.
Нет, вовсе не потому, что охранники запрещали ей выходить из дома, а по другой причине. Днем здесь нещадно палит солнце. Температура порой зашкаливает за сорок.
Так что большую часть суток, пока снаружи стояло настоящее пекло, Анна проводила в доме, на "своей половине", в комнатах, оборудованных кондиционерами. Она выходила оттуда лишь ближе к рассвету, когда с моря, солоноватое дыхание которого ощущалось даже здесь, за этими стенами, веял ветерок, несущий прохладу.
Между двумя зубцами стены, кажущимися полупрозрачными из за дивного розоватого освещения, как всегда неожиданно для наблюдателя показался край солнечного диска. Анна надела солнцезащитные очки, механически поправила платок, повязанный особым образом. Его концы соединялись не под подбородком, а на затылке. На ней было длинное платье с глухим воротом, просторное, скрывающее силуэт женской фигуры, как того требовали местные обычаи.
Сахид появился в форте около получаса назад. Оделся он очень просто: светлые джинсы, майка, бейсболка. Его можно было бы принять за гастарбайтера, приехавшего из Йемена или Иордании в эту богатую страну на подработку, если бы не пара деталей.
Анна, естественно, обратила на них внимание. Она сразу заметила часы, уже знакомые ей и красующиеся на запястье его правой руки. Их стоимость составляла примерно четверть миллиона долларов. Да и приехал этот загадочный субъект на "Хаммере", отливающем черным глянцем.
– Вы обворожительны, - сказал Сахид.
– Не понимаю, почему вы отказываетесь от предложения, озвученного мною.
Анна легонько улыбнулась и заявила:
– Так вы ведь предлагаете мне стать предателем, причем дважды.
– Как это?
Госпожа Козакова загнула палец, заодно проверила, хорошо ли смотрится при дневном свете маникюр, обновленный ею минувшим вечером.
– Вы уговариваете меня остаться в Катаре, то есть предать свою страну, - пояснила она.
– Не навсегда остаться, а погостить здесь некоторое время. Скажем, год или два.
Анна загнула еще один палец и сказала:
– Во вторых, вы предлагаете мне пополнить собой ваш гарем.
– У меня пока что нет гарема, - уточнил молодой человек.
– Хотя я, как видите, уже занимаюсь поиском кандидатур, подходящих в жены и наложницы.
– А ведь я замужняя женщина, - заявила Анна и продемонстрировала собеседнику обручальное кольцо, подаренное ей мужем в минувшую пятницу.
– Вот, извольте убедиться.
– Могу я посмотреть на ваш перстень?
– вдруг спросил Сахид.
– Он у вас довольно необычный.
Анна вытянула другую руку, левую, чтобы ее собеседник смог получше разглядеть перстень с зеленым камнем, подаренный ей мужем некоторое время назад. Сахид, не касаясь руки женщины, какое то время внимательно разглядывал эту вещицу.
Потом он подняв глаза на обладательницу перстня и поинтересовался:
– Могу я узнать, откуда он у вас?
– Муж подарил, прислал с оказией из Кабула.
На лице Сахида появилась какая то тень.
Анна опустила руку и сказала:
– Если вы подумали, что Иван снял его с кого то, кого то ограбил, или же этот перстень попал к нему еще каким то криминальным путем, то знайте, что это не так.
– Ничего такого я не имел в виду. Кстати, а где ваш муж раздобыл такое украшение? Если, конечно, это не ваш семейный секрет.
– Никакого секрета нет. Иван рассказывал, что купил этот перстень в Кабуле на рынке, возле площади Майванд, у какого то старика, сидевшего в тамошней ювелирной лавке.
Анна заметила странный взгляд, брошенный на нее Сахидом, и спросила:
– А вам этот перстень что то напомнил? Вы уже где то видели такой или похожий?
– Видел, - сказал Сахид.
– В нашей государственной сокровищнице. Знаете ли, он практически идентичен тому, что у вас на руке.
– Вот как?
– удивилась Анна.
– А почему тот перстень, о котором вы упомянули, определили в государственную сокровищницу? Он что, представляет какую то ценность?
– Огромную, - после паузы сказал Сахид.
– Существует легенда - хотя для нас, правоверных, это быль, - что пророк Мухаммед, да благословит его Аллах и приветствует, однажды велел изготовить пятнадцать одинаковых перстней, по числу своих жен. Эти изделия не должны были быть дорогими, поскольку пророк Мухаммед, мир ему и благословение Аллаха, не одобрял вопиющую роскошь, хотя и не призывал жить в нищете и бедности. Вам интересно?
– спросил он и посмотрел на женщину.
– Да, очень, - сказала Анна.
– Хотя мне не менее, а даже, уж простите меня, гораздо более интересно было бы узнать, где находится мой муж. Сахид, я благодарна вам за помощь и гостеприимство, но все же хочу спросить. Скажите, когда я смогу покинуть эту обитель?
– Всему свое время, - без улыбки, серьезным тоном ответил Сахид.
– Думаю, уже скоро. Так я продолжу рассказ о перстнях пророка Мухаммеда?
– Вы сказали, что у него было пятнадцать жен, - напомнила Козакова.
– Каждой из них он подарил по такому вот перстню с одинаковой надписью.
– Сахид бросил взгляд на ювелирное изделие с зеленоватым камнем, украшающее ее левую руку.
– Этим он показал, что они равны для него перед лицом Всевышнего, и что каждая из жен должна вести себя в соответствии с надписью, выгравированной на ободе перстня.