Бонус для монсеньора

Калинина Дарья Александровна

А что слезы лил… Так это только свидетельствует о глубине и силе его чувств. Нет, все-таки напрасно Марина не ухватилась за него. Глядишь, сейчас бы жива была.

– Вот я и дома, – произнесла Ивановна, когда Апогей поставил ее на ноги у дверей ее квартиры. – Спасибо вам. Дальше я сама.

Но не успела она произнести эту фразу, как дверь распахнулась настежь. И худенькую старушку буквально внесло внутрь потоком воздуха. Апогей едва успел ухватить ее за руку, иначе старушка просто бы упала на пол.

На пороге распахнутой

двери стоял рослый мужчина. Лицо его было разукрашено несколькими уже побледневшими, но еще хорошо заметными синяками и поджившими ссадинами. Короткие волосы на голове были почти одной длины с щетиной на его щеках. Глаза пьяно блуждали. А исходящий от него запах крепкого перегара однозначно говорил о том, что мужчина давно и безнадежно пьян.

– Эт-то т-тут кт-то у моей двери от-тирается? – заплетающимся языком поинтересовался он, но увидев старушку, как бы удивился: – М-маманя-а! Ты, что ли?

– Я это, Олежек, – прокряхтела старушка. – Вот сердце на дворе прихватило. Спасибо, ребятки помогли до дома добраться.

– Иди ляг! – распорядился сынок. – Сейчас рюмочку тебе налью.

Кира возмутилась.

– Нельзя больному человеку водку пить! Да еще сердечнику!

Олег с трудом сфокусировал на ней свой взгляд.

– А ты кто такая?

– Я? Я знакомая Марины.

Кажется, это была не лучшая рекомендация, которую могла придумать Кира. Потому что лицо Олега исказилось злобой. Он побагровел. И сжимая огромные, пудовые кулачищи, завопил:

– Что эта шалава еще хочет, а? Мамину квартиру захапать? Или на машину глаз свой блядский положила? Да я этой курве…

И с этими словами он угрожающе шагнул вперед, к Кире. Видимо, за неимением насолившей ему Марины, он был готов довольствоваться тем, чтобы отметелить ее знакомую. Но ни договорить, ни тем более сделать ничего драчун не успел. Мимо Кириного уха внезапно что-то резко просвистело. И в мягкий нос Олега с размаху впечатался кулак Апогея.

– Ой! – вскрикнула Леся, шарахаясь в сторону и предвкушая грядущую битву.

Однако никакой драки не последовало. Олег еще некоторое время стоял, покачиваясь и недоуменно таращась пьяными глазами. Из носа у него струйкой текла кровь, но он этого, кажется, не замечал. А затем мужик застонал и постепенно начал заваливаться на бок.

– Олежек! – кинулась к нему испуганная мать. – Сыночек! Ты живой? Зачем же вы так?!

Эти слова относились уже к Апогею. По сравнению с Олегом он, надо сказать, выглядел гораздо мельче. Но удар у него был боксерский, это подруги не могли не отметить. Свалить с одного маху такую громадину не всякому под силу. И помимо воли (что за странный народ женщины) они посмотрели на Апогея с восхищением. Но тот смотрел не на них, а на старушку Ивановну – мать Олега.

– Ничего с ним не будет, – пытался успокоить он ее. – Нос я ему потом вправлю. Полежит чуток и очухается.

– Да как же это? –

переживала старушка.

– Ничего, – сурово произнес Апогей. – Впредь наука будет. Без дела кулаками не размахивать.

– Давайте перенесем его в комнату, – предложила Леся, чтобы сменить тему. Совместными усилиями тяжеленную тушу Олега удалось отволочь в комнату. Лежа на диване, он заснул, недовольно бормоча что-то. Сломанный нос ему при этом совершенно не мешал.

Убедившись, что с ее сыном все более или менее в порядке, старушка начала извиняться перед гостями.

– Вы уж извините. Обычно-то он тихий. Даже если выпьет, то песни поет. А в драку никогда не лезет.

Подруги в этом сильно сомневались, но все же спросили:

– А сегодня какая муха его укусила?

– Зря вы про эту Марину ему напомнили, – с укором произнесла Ивановна. – До сих пор на ее счет переживает. А вы еще и напомнили. На свежую рану соли насыпали. Вот он и разволновался.

– А что такое случилось?

– Бросила она его, – вздохнула старушка. – Такая гадина! А ведь они почти пять лет вместе прожили. И вдруг месяц назад она к другому ушла. Побогаче, говорит, нашла. Не в Турцию уже или на Канары возить ее станет, а в Голливуд возьмет и на карнавал в Бразилию.

И тяжело вздохнув, старушка добавила:

– Спохватится потом, да поздно будет. Олег не из тех, кто разбитое склеивать станет.

Подруги слушали и изумлялись. У Марины был роман с этим детиной? Да не просто роман, а серьезные отношения, которые длились целых пять лет? И когда же она успевала жить с ним при троих-то детях?

– Простите, а вы о какой Марине говорите?

– О невестке своей, о жене Олежека. Швабра белобрысая! Глаза бы мои ее не видели!

– Белобрысая? Другими словами, блондинка?

– Крашеная, перекрашенная, – с явным омерзением подтвердила Ивановна. – Волос уж чуть живой от краски, а она его все мазюкает в салонах. Тьфу! Правильно Олег сказал, шалава!

Подруги и Апогей смущенно переглянулись. Похоже, они разбередили рану семейной драмы. И надо же такому случиться, что их Марина оказалась тезкой жены Олега. Наверное, он счел Киру засланным казачком, вот и занервничал. А при выпитом им количестве водки и угрожающих габаритах мужика недалеко было и до беды. Спасибо Апогею, угомонил дебошира.

Но это все равно никак не объясняло, почему Олег неделю назад орал на их Марину. Или он в отместку жене решил срывать зло на всех Маринах подряд?

– Не смог добраться до своей жены и прикончил нашу Марину? – прошептала Леся. – Просто потому, что имена одинаковые? Зло на ней сорвал?

– Чушь какая-то!

И Кира снова повернулась к старушке. Та уже убрала со стола водку. И выставила вместо нее бутылку вишневой наливки домашнего приготовления.

– Попробуйте, – предложила она. – Сама делала. Лучше любой покупной.