Шрифт:
HA КАМЕННОМЪ ОСТРОВ.
Тамъ далеко на взморь, гд рыбаки закидываютъ свои сти, лежитъ цлая группа острововъ, среди которыхъ пріютился маленькій островокъ, извстный подъ именемъ каменнаго острова; на немъ насчитываютъ едва сотню душъ. Сосдній островъ уже значительно больше, онъ иметъ до трехсотъ жителей, церковь и собственное управленіе. Когда я былъ еще ребенкомъ, на церковный островъ былъ проведенъ телеграфъ и устроена почтовая станція.
Всюду, гд появлялись островитяне, они слыли за знатныхъ, ведущихъ свой родъ съ большого острова; даже жители материка, не пользовались особымъ уваженіемъ у людей съ церковнаго острова, хотя они и распоряжались на своемъ материк
Атлантическій океанъ со всхъ сторонъ омываетъ каменный островъ. Берега его сплошь отвсны, такъ что съ трехъ сторонъ на него немыслимо взобраться и только на юг, въ сторон обращенной къ солнцу. Богъ и люди общими усиліями проложили удобопроходимый путь: лстницу, состоящую изъ двухсотъ ступеней. Посл каждой бури море пригоняетъ къ острову куски дерева, толстыя доски, обломки кораблей, и изъ этого матеріала лодочники длаютъ свои суда. Они относятъ эти доски наверхъ, проходя двсти ступеней, строятъ лодку у себя въ хижин и ждутъ приближенія зимы, когда верхушки утесовъ на сверной сторон сдлаются голубыми и скользкими ото льда; тогда они спускаясь лодку на каткахъ и таляхъ по этому ледяному глетчеру и устанавливаютъ ее на мор. Въ дтств я самъ видлъ, какъ это длается. Два человка стояли на верхушк отвсной скалы и управляли каткомъ, одинъ человкъ сидлъ въ лодк и отталкивался въ тхъ мстахъ, гд лодка могла задть о скалу. Все это происходило смло и осторожно при легкихъ окрикахъ въ продолженіе всего пути. Но когда, наконецъ, лодка достигала поверхности моря, человкъ, сидящій въ лодк, кричалъ двумъ другимъ, что они должны удержать канатъ, такъ какъ онъ достигъ цли, а затмъ баста. Больше онъ не говорилъ объ этомъ происшествіи, и лодка была внизу.
Самая большая хижина на каменномъ остров принадлежала старому, честному лодочнику Іоахиму. Подъ ея кровлей изъ года въ годъ происходили рождественскіе танцы; въ ней свободно могли помститься четыре, даже шесть паръ. Оркестръ состоялъ изъ одной скрипки, а около скрипача помщался человкъ, извстный подъ именемъ Дидрикъ; онъ выводилъ трели. напвалъ и выстукивалъ ногами тактъ. Парни танцовали безъ пиджаковъ.
Во время танцевъ младшій сынъ лодочника, тоже лодочникъ по профессіи, обходилъ гостей и какъ бы исполнялъ роль хозяина. Онъ пользовался всеобщимъ уваженіемъ, благодаря своему ремеслу и способной голов. «Марселіусъ!» — мечтаетъ о немъ одна двушка, «Марселіусъ» — думаетъ о немъ другая; его имя извстно даже между двушками церковнаго острова. Но самъ Марселіусъ мечтаетъ жениться на Фредерикк, дочери учителя, хотя она была знатне его, говорила, какъ въ книжкахъ написано, и вела себя такъ высокомрно, что отнимала всякую надежду. Домъ учителя былъ кром того большимъ, богатымъ домомъ, и такъ какъ онъ не былъ рыбакомъ, а, напротивъ, занималъ одно изъ первенствующихъ мстъ, то на окнахъ у него висли занавски, и прежде, чмъ войти въ домъ, слдовало постучаться пальцами въ дверь. Но Марселіусъ былъ слпъ и упоренъ въ своей любви. Въ прошломъ году онъ бывалъ у учителя и въ этомъ году онъ опять отправился къ нему; онъ вошелъ прямо въ кухню и сказалъ:
— Добрый вечеръ, Фредерикка, могу я съ тобой поболтать немножко?
— Чего же ты хочешь? — говоритъ Фредерикка и выходитъ съ нимъ вмст на улицу. Она прекрасно знаетъ, чего онъ отъ нея хочетъ.
— Я пришелъ спросить, не могла ли бы ты… ты сама знаешь что!
— Нтъ, — говоритъ Фредерикка, — я не могу. И ты не долженъ больше обо мн думать, Марселіусъ, и не долженъ становиться на моемъ пути.
— О да, я знаю, что новый учитель теб нравится, — отвчаетъ Марселіусъ. — Но вотъ интересно, что выйдетъ изъ всей этой знатности.
Дйствительно, оно такъ и было: новый учитель нравился Фредерикк. Онъ былъ родомъ съ церковнаго острова и окончилъ семинарію. Его отецъ былъ такой же обыкновенный рыбакъ, какъ и другіе, но кое-что заработалъ и былъ богатъ; на его сушилк постоянно висла навага и треска, а его кладовая была полна масла, сала и камбалы. Когда его сынъ вернулся изъ семинаріи домой, онъ сталъ пользоваться такимъ же уваженіемъ, какъ сынъ пастора, который былъ студентомъ; онъ носилъ баки котлетками, въ карман у него былъ всегда носовой платокъ, и для большаго шика съ его шляпы постоянно спускалась къ петлиц пиджака резинка. Люди не мало смялись надъ нимъ. они говорили, что Симонъ Рустъ сдлался подозрительно экономнымъ, такъ какъ началъ копить сырость изъ собственнаго носа.
— Онъ заказалъ у насъ новую лодку, — говоритъ Марселіусъ — и дай Богъ, чтобы она принесла ему счастье!
— Къ чему ты это говоришь? — спросила Фредерикка.
— Я просто такъ говорю. Онъ хочетъ, чтобъ борта его лодки были зеленаго цвта — хорошо, я выкрашу ихъ въ зеленый цвтъ. Но онъ хочетъ, чтобъ у него на лодк было какое-то имя, — пусть онъ его ужъ самъ пишетъ.
— А разв онъ это дйствительно хочетъ?
— Слышала ты когда-нибудь о подобномъ богохульств! Это не должна быть обыкновенная лодка, а о четырехъ веслахъ… Подумай объ этомъ еще, не лучше ли теб выбрать меня, Фредерикка.
— Нтъ, я не могу, слышишь ты. Я люблю его!
— Такъ, такъ, гмъ… ты, значитъ, любишь его… — говоритъ Марселіусъ и уходитъ…
Къ рождественскимъ каникуламъ Симонъ Рустъ пріхалъ съ церковнаго острова и хотлъ написать имя на своей новой лодк. Все кто время онъ жилъ у стараго учителя, а Фредерикка ходила ежедневно въ праздничныхъ нарядахъ и съ шелковымъ платкомъ на ше. Когда имя было написано, то нашлось очень немного такихъ, кто могъ бы прочестъ латинскія буквы, а между тмъ тамъ стояло: Superfein. Такъ должна была называться лодка. И, конечно, мало кто могъ понять все значеніе этого слова.
Вотъ наступила свтлая звздная ночь наканун сочельника, Марселіусъ отправился въ домъ учителя и попросилъ разршенія побесдовать съ Симономъ Рустомъ.
— Лодка высохла теперь, — сказалъ Марселіусъ.
— Тогда мы можемъ завтра спустить ее въ море, — отвтилъ Симонъ Рустъ.
Марселіусъ продолжаетъ:
— Правда, что ты женишься на Фредерикк?
— Это тебя не касается, — возражаетъ учитель Симонъ.
— Это все равно. Если ты мн серьезно скажешъ, что женишься на Фредерикк, тогда ты даромъ получишь лодку!
Симонъ сталъ размышлять. Въ денежныхъ вопросахъ, онъ былъ очень, очень умный человкъ, совсмъ какъ его отецъ. Онъ позвалъ Фредерикку и спросилъ:
— Разв изъ насъ не выйдетъ красивая пара?
И Фредерикка отвтила:
— Конечно, я люблю его.
Ночь была такая звздная, ясная, и глаза Фредерикки горли отъ счастья, когда она произносила эти слова.
Когда Марселіусъ отправился домой, его мучила скупость и раскаяніе, что онъ задаромъ сдлалъ Симону лодку.
«Ну и получитъ онъ ее въ хорошемъ вид» — думалъ онъ, — «я самъ буду сидть въ лодк, когда ее будутъ спускать».
Онъ бродилъ отъ одной хижины къ другой, никуда не заходилъ, шелъ все впередъ и видлъ только сверное сіяніе и звзды. Онъ шелъ къ сверной части острова, гд были уже приготовлены тали и катки, чтобъ принести лодку и спуститъ ее въ глубину. Подъ нимъ бушевалъ Атлантическій океанъ. Онъ слъ.
Тамъ далеко на мор мерцали огоньки кораблей, а еще дальше виднлись огни парохода. Тяжелый и темный онъ двигался на востокъ. Марселіусъ думалъ: «Самое лучшее, что можно теперь сдлать, это ссть на такой пароходъ и ухать далеко, далеко». Фредерикка была для него навсегда потеряна, а жить здсь, когда она покинетъ каменный островъ, было бы ему слишкомъ горько.