Борьба за трон
Шрифт:
– Это он! Теперь он в наших руках! – донеслось до него. Полагая, что это голос Лента, которого он считал способным на всякую гадость, Вальтер обнажил шпагу и принял оборонительную позу.
Он, конечно, мог бы позвать кого-нибудь на помощь, но предпочитал защищать себя сам.
В этот момент из сарая появилась какая-то темная фигура со шпагой в руке. Завязалась схватка… Кросби быстро сделал выпад и, по-видимому, ранил нападавшего: по крайней мере слышно было, как его шпага со звоном упала на мостовую двора.
Готовилось, очевидно, убийство, ибо из сарая выскочили еще два человека со шпагами в руках и яростно напали на него.
Вальтер защищался всеми силами, но, видя, что ему не справиться с врагами, стал громко кричать. На его крики прибежали из конюшни два кучера с фонарями. В то же время показался из дома Прайм с прислужниками. Но прежде, чем кто-нибудь из них успел добежать до места, где происходила схватка, противники Вальтера бросили его и скрылись. К счастью, молодой человек оказался невредимым. Когда суматоха успела уже прекратиться, во дворе появились полицейский со сторожами. Но теперь уже не было никакой надобности в их присутствии. Они предложили было догонять преступников, но никто не изъявил согласия последовать их совету. Узнав, что у одного из нападавших была выбита шпага, они принялись ее искать, но ее не было: очевидно, раненый успел унести ее с собою. На земле были видны пятна крови, указывавшие, что негодяй был ранен довольно серьезно.
Хозяин спросил Вальтера, будет ли он преследовать покушавшихся на его жизнь судебным порядком, но тот ответил отрицательно.
– Не стоит больше волноваться из-за этого дела, – сказал он. – Негодяи и так достаточно наказаны.
IX. Вальтер Кросби и королева Мария
На следующий день Вальтер отправился к назначенному времени в Уайтхоллский дворец.
У дверей казначейства он нашел красивый экипаж, поджидавший, очевидно, сэра Джона Тренчарда. Через несколько минут он, действительно, вышел из своей канцелярии и, дружески поздоровавшись с Вальтером, пригласил его к себе в экипаж. Усевшись с ним рядом, он приказал кучеру ехать прямо в Кенсингтонский дворец.
Дорога шла через Сент-Джемский парк мимо Букингемского дворца и далее по Гайд-парку, разбитому королем Вильгельмом. Этот парк считался в то время лучшим украшением города, ибо в нем были расставлены на некотором расстоянии фонари – новость для столицы, не имевшей в то время освещения.
Экипаж быстро двигался вперед и скоро въехал в дворцовые ворота. Кенсингтонский дворец, любимая резиденция короля Вильгельма, был куплен им у графа Ноттингема и значительно расширен, а местами и переделан заново. Внутренние работы производил знаменитый художник-архитектор Кент, по плану которого была устроена и главная лестница – чудо тогдашнего строительного искусства.
Украшения дворца носили отпечаток вкуса королевы Марии, которая следила сама за его перестройкой, пока ее супруг был во Фландрии. Следуя его указаниям, королева Мария приказала увеличить сад и разбить его в голландском вкусе, который так любил ее муж.
Главным украшением дворца был огромный сад, занимавший площадь трех квадратных миль. Сам дворец не отличался громадными размерами и его в то время никак нельзя было сравнить с Сент-Джемским, Уайтоллским и Виндзорским.
Вальтер, впрочем, не разделял этого мнения. Когда они подъезжали ко дворцу по обсаженной великолепными деревьями аллее, ему показалось, что дворец имеет очень величавую внешность. Он поделился своими впечатлениями с сэром Тренчард ом, который посоветовал ему рассказать ее величеству, как поразил его новый дворец. Оба спутника говорили между собою очень мало, сэр Джон казался погруженным в свои думы и ограничивался лишь тем, что только отвечал на вопросы Вальтера.
Наконец они подъехали к дворцу и, выйдя из экипажа, поднялись на подъезд и вошли в вестибюль, где им навстречу вышли несколько дворцовых служителей. Их появление доказывало, что гостей ждали. Сэр Джон в сопровождении своего спутника вступил в длинные сени, ведущие к главной лестнице, построенной, как сказано выше, Кентом. Им же были расписаны потолки и стены дворца.
Поднимаясь по черным мраморным ступеням, они узнали от дежурного камер-лакея, что ее величество в большой галерее. На это приглашение оба они ответили легким поклоном.
Прежде, чем наши герои предстанут перед королевой Марией, скажем здесь несколько слов о ней.
В то время, к которому относится наш рассказ, королеве Марии было тридцать два года. Казалось, перед ней начинается длинный ряд лет власти и блеска. Но в книге судеб было написано другое, и ей оставалось жить всего несколько месяцев.
Ей суждено было рано умереть. Но никто не мог этого предполагать: здоровье ее было превосходно и никакие неприятности, по крайней мере явные, не омрачали ее жизни.
Несмотря на свой сравнительно молодой возраст, Мария была уже семнадцать лет замужем. Хотя принц Оранский и не принадлежал к числу лиц, способных внушать к себе искреннюю любовь, однако ее привязанность к нему была непоколебима. Брак их был бездетен.
Мария была в полном блеске своей красоты. Высокого роста, достаточно полная, она сохраняла все обаяние молодости. Ее овальное приветливое лицо, обрамленное волною светло-каштановых волос, отличалось красотою и тонкостью черт. Ее обращение с окружающими было просто, хотя в нем каждый чувствовал величавость.
Достигнув верхней площадки лестницы, где стояло несколько лакеев, камер-лакей ввел сэра Джона и его спутника в первую комнату, за которой шел целый ряд других. В конце этой анфилады находилась большая галерея, где их ждала королева.
Комната, как успел заметить Вальтер, была вся увешана гобеленами, изображающими охоту Дианы на кабана. Над камином висела картина работы Гвидо Рени.
Во второй комнате, потолок которой был расписан Кентом, висели картины Гольбейна и портреты короля и королевы, когда они были еще принцем и принцессою Оранскими, писанные сэром Питером Лелем.
Пройдя еще три комнаты, украшенные картинами Тициана, Рафаэля, Аннибала Караччи и Вандейка, они вошли в большую галерею. В конце ее сидела в кресле королева, рядом с ней расположилась леди Фортескью.
Эта длинная галерея была также увешана картинами первоклассных мастеров, начиная с портрета Генриха VIII кисти Гольбейна. Среди портретов висел и портрет Иакова И в бытность его герцогом Йоркским. Последним приобретением галереи были портреты короля и королевы в коронационных мантиях работы сэра Готфрида Келлера.