Борьба за трон
Шрифт:
Затем он служил в Голландии под начальством маршала Люксембурга, отличился в нескольких битвах и при Норвинде попал в плен.
Красивый, прекрасно сложенный герцог Берик имел очень воинственный вид. Его обращение было холодно, сухо и высокомерно. Сторонник строгой дисциплины, он никогда не вдавался в излишества, и его отец питал непоколебимую уверенность, что он никогда не ошибается.
В последнее время возник вопрос о новой экспедиции на север Англии, и король отправился вместе с герцогом Бериком в Версаль, чтобы обсудить дело вместе с Людовиком.
По обыкновению Людовик принял их любезно, но заметил:
– Я готов помогать вашему величеству, но мне так часто приходилось разочаровываться в ваших сторонниках, что на этот раз пусть они сперва покажут себя.
– Ваше величество совершенно правы, соблюдая осторожность, – сказал Берик, – и я не советую вам выступать, пока я сам не удостоверюсь, что наши друзья вполне готовы.
– Пусть они сами откроют поход, тогда и я окажу им поддержку.
– Я передам им обещание вашего величества.
– Хорошо, но если они и на этот раз пойдут назад, то от меня им ждать больше нечего, – прибавил Людовик.
На большом совете якобитов, состоявшемся в Сен-Жермене, полковник Тильдеслей упорно утверждал, что со времени манчестерского процесса надежды их партии окрепли и что восстание, если его поддержать, ни в коем случае не может окончиться неудачею.
– Я далеко не уверен в этом, полковник, – отвечал герцог Берик. – Ланкаширские якобиты всегда дают широкие обещания, но плохо исполняют их.
– По моему мнению, мы не достигнем ничего, – сказал Джордж Барклей, – пока не устраним узурпатора.
– Я очень рад, что этот взгляд начинает приобретать сторонников, – сказал сэр Джон Фенвик. – Я давно думал, что это самый правильный курс. Если устранить Вильгельма, все остальное пойдет, как по маслу.
При этих словах в комнату, где происходил совет, вошел капитан Кросби. По его глазам видно было, что у него есть какая-то важная новость.
– Я имею передать вашему величеству новость, которая удивит и огорчит вас, – сказал он. – Ваша дочь Мария, королева английская, скончалась.
Все были поражены.
– Скончалась? – спросил Иаков. – Но я не слыхал, чтобы она была больна.
– Она скончалась после непродолжительной болезни, – отвечал Вальтер.
Это неожиданное известие произвело удручающее впечатление на присутствующих.
Несколько минут прошло в глубокой тишине. Наконец король прервал молчание.
– Да простит ее Господь Бог! – сказал он. – Извините меня, господа, я сегодня немного устал. Дайте мне вашу руку, капитан, – прибавил он, обращаясь к Вальтеру.
Поддерживаемый им, Иаков направился в свою молельню и, став там на колени, горячо молился о дочери.
– Я могу сообщить вам, государь, некоторые подробности, которые могут принести вам утешение, – сказал Вальтер, когда Иаков поднялся. – Два месяца тому назад я виделся с вашей дочерью в Кенсингтонском дворце, и она сильно раскаивалась в своей неблагодарности по отношению к вам и высказывала величайшее желание добиться вашего прощения…
– Я уже простил ее в своем сердце, – перебил его король. – Бог также простит ее.
– Теперь ваше величество свободны от всяких родственных связей с принцем Оранским, – сказал сопровождавший Иакова отец Петр. – Вы можете теперь видеть в нем то, что он на самом деле и есть – узурпатора. Я не сомневаюсь, что теперь вы отдадите приказание покончить с ним.
– Совесть еще не позволяет мне этого.
В молельню вошла королева.
– Извините мое вторжение, – начала она. – Но я не могла не прийти сюда. Небесное мщение пало на голову этой чудовищной дочери. Я жалею ее. Но теперь надо покончить и с ее мужем.
– Для него у меня нет жалости, – строго сказал Иаков.
– Вашему величеству не следует теперь заступаться за него. Прикажите устранить его.
Король промолчал.
На другой день состоялось новое совещание заговорщиков. После долгих разговоров решено было, что несколько человек проберутся тайным образом в Лондон и приведут свой замысел в исполнение. В числе этих заговорщиков были между прочим знакомые уже нам сэр Джон Фенвик, полковник Паркер и капитан Чарнок.
Иаков весьма неохотно дал свое согласие на этот умысел и сделал это только по настоянию отца Петра.
Тильдеслей и Тоунлей решительно отказались принимать участие в этом деле.
Сэр Фенвик встретил препятствие для себя там, где и не ожидал. Вступилась леди Мария и стала отговаривать мужа от этого шага, уверяя, что заговор непременно будет открыт и заговорщики жестоко поплатятся. Но Фенвик стоял на своем.
– На всех наших вполне можно положиться. Никого нельзя заподозрить в шпионстве, – сказал он.
– Я подозреваю капитана Пендерграсса.
– Ты крайне несправедлива по отношению к нему. Спроси Вальтера Кросби, что он думает о нем. Подозреваете ли вы его в чем-нибудь? – спросил он капитана, который вошел в павильон Генриха IV, где происходил этот разговор.
– И не думаю его подозревать! – воскликнул Вальтер, удивляясь неожиданности вопроса.
– Леди Мария считает, что он может нас выдать.
– У меня нет оснований подозревать его, – сказала леди Фенвик. – Но я почему-то не доверяю ему.