Борец в маске
Шрифт:
Цвет пальцев был какой-то странный, как будто они были не человечьи, а принадлежали какой-нибудь породе обезьян.
Это было более всего странно. Гарри вспомнил, что он когда-то и где-то видел такой цвет.
Он задумался, а потом обратился к Холмсу.
– Это не человеческие пальцы, начальник, я теперь вспоминаю, где их видел. Им уже много сотен, а может быть, и тысяч лет. Это останки какого-нибудь египетского фараона, жившего в доисторическое время. Пальцы эти отрезаны от какой-нибудь мумии.
Сыщик уже одевался,
– Я не согласен с тобой, Гарри; ты, вероятно, забыл таинственную руку в подвале. Но мы еще вернемся к этому. Я тебя оставлю на некоторое время, так как у меня одно важное дело. Надеюсь, к вечеру ты будешь уже на ногах. Мне бы хотелось, чтоб ты пошел в Орфеум смотреть на борьбу Билля с человеком в маске.
– Через несколько часов, мистер, я встану, - вскрикнул Гарри, - я ведь должен быть большим трусом, чтобы при вашем героизме и энергии дать себя побороть. Мы разве не вместе пойдем в Орфеум?
– Нет. Я вечером занят и не могу никак отложить это дело. Достаточно, если ты один будешь следить за ходом борьбы.
* * *
Сыщик вышел из гостиницы и отправился в редакцию газеты: "Ллойд Песта".
Он поместил следующее объявление
ИЩУТ НАСЛЕДНИЦУ.
Умерший несколько времени тому назад поручик Первого Гусарского полка граф Надаши оставил завещание, по которому все его имущество переходить к той молодой даме, с которой он был в интимных отношениях. Душеприказчик покойного, мистер Холмс, просит эту даму явиться к нему в гостиницу "Константинополь" для совершения некоторых формальностей.
Из редакции Холмс поехал к начальнику полиции. Там его встретил судебный следователь, элегантный молодой человек лет тридцати пяти.
– Вы пришли очень кстати, мистер Холмс, - сказал он, забирая свои бумаги, палку и шляпу.
– Вместе с нами отправляется еще несколько юристов, так как ваши сообщения вызвали сенсацию. Если бы вы не были Холмсом, то директор, полиции никогда бы и не поверил. Разве это возможно? Эвелина Гульд, одна из самых богатых девушек в мире и вдруг преступница.
– Заключение, которое вы делаете из моих слов решительно ни на чем не основано, - возразил Холмс спокойно, - и я решительно настаиваю, чтобы в этом деле вы до поры не заходили слишком далеко. Я ведь мог своих наблюдений вам и не говорить, но я считаю долгом действовать рука об руку с полицией. Пока следует только установить, ради чего Эвелина Гульд была в тот вечер в квартире ее жениха.
Вы подумайте, граф Надаши исчез бесследно, в его комнате нет и признака крови. Но в то же время ясно, что молодая девушка одна не могла ничего сделать. Очень важно иметь показания мисс Эвелины Гульд, так как это может служить нитью для раскрытия целой серии подобных преступлений.
Судебный следователь остановился у двери.
– Что вы этим хотите сказать, мистер Холмс? Мы в данное
– Я вам, господин следователь, потом как-нибудь объясню, - ответил Холмс, выходя.
К сыщику и следователю присоединилось еще четверо господ. Все они подъехали к дому американки, занимавшем апартаменты в самом роскошном пансионе Будапешта.
Лакей был не мало поражен, когда прочитал пять визитных карточек. Чиновников проводили в роскошно убранный салон и попросили здесь минут десять подождать.
Потом вошла мисс Гульд.
На ней было роскошное утреннее платье, сшитое по последней моде в японском вкусе. Шелк красиво облегал ее прекрасную фигуру. Сыщику показалось будто американка бледнее обыкновенного. Ее большие черные глаза скользили по лицам присутствовавших.
– Не угодно ли, господа, садиться?
– проговорила она на французском языке, которым владела в совершенстве.
Следователь стоя сказал:
– Простите, мисс Гульд, если мы пришли не во время, но мне кажется, что цель нашего посещения вам ясна и я просил бы вас облегчить нам нашу задачу.
Эвелина Гульд откинулась на спинку стула. Она сжала губы и мгновенье ничего не ответила. Потом сказала:
– Вы предлагаете мне решить какую-то загадку, милостивый государь. Одновременное посещение стольких людей меня удивляет, но я абсолютно не знаю, чему я обязана такой ###честь.
Следователь смутился и стал рыться в своих бумагах.
Его взгляды на спутников просили о помощи. Он кашлянул.
Его смутили красивые глаза мисс Гульд, хотя он и решил оставаться все время в рамках официального лица. На помощь ему явился Холмс и спросил:
– Где вы, сударыня, изволили быть в девять часов вечера 23-го апреля?..
Вопрос был поставлен ребром и, хотя он был сказан очень мягким тоном, но каждое слово ударяло, словно молот.
Мисс Гульд обернулась и посмотрела на говорившего.
Следователь и присутствующие были выведены из неловкого положения. Все смотрели на хозяйку дома в ожидании ответа. Глаза Холмса уловили растерянный взгляд мисс Гульд. Он стоял против нее, опираясь лениво на свою тросточку.
Так смотрели они друг на друга: мисс Гульд, желавшая проникнуть мыслью во взгляд Холмса и он, не спускавший также ни на минуту с нее своих глаз.
Наконец, мисс Гульд поднялась и, глубоко вздохнув, сказала:
– Ведь вы, сударь, не можете от меня требовать, чтобы я еще помнила, где я ровно четыре недели тому назад была в девять часов вечера. У меня в течение моего пребывания здесь столько различных визитов, что я должна была бы для этого вести специальный дневник. Впрочем, я и не знаю по какому праву вы меня допрашиваете. Я просила бы вас выяснить мне это.
Судебный следователь вынул из кармана карточку и положил на столик, стоявший перед мисс Гульд.