Босиком до неба
Шрифт:
– А как её зовут? – спросил Мурад.
На эти слова Микола среагировал нервно, снова подчёркивая неумело свою важность. Мурад не вложил в эти слова серьёзности, и, возможно, заметив это, Микола безразлично ответил:
– Мария её зовут, из Подбужа она, тут есть с её миста несколько хлопцев, говорят она и у себя на селе ни за кого не захотела замуж. Смотри наши дивчины воспитанные, у нас строго с этим.
Мурад узнал, что ему было нужно, и был благодарен этому пьяному хохлу за его слова.
– Такая ладно сложенная с яркой внешностью, а одна. Всё нелогично как-то.
Почему-то
Прибытие в город АрхАНГЕЛЬСК
Длинные сцепы составов заслоняли обзор вида из окон вагонов. Пассажиры оживлённо собирались к высадке. Эти перемены в обзоре вида на окружающий мир из окон показывали, что пассажирский поезд прибывает к пункту своего назначения. Вереницы сцепленных платформ и грузовых вагонов были в основном нагружены лесом и стройматериалами. Брёвна кругляка, сложенные в пачки, принимали упорядоченную форму.
– У нас такого леса нет, ровные многометровые стволы идеальны для строительства. Говорят, от короткого лета и дефицита солнца деревья в лесу становятся стройными с вытянутыми ровными стволами. Удивительное явление природы: крайний Север среди болот, а лес идеальный для строительства. Вот бы себе построить дом, свой собственный дом, – сердце обдало теплом от этой мысли.
Мурад не мог противостоять своим размышлениям, объёмы поражали воображение. Великая страна, сколько движения и новизны. Пребывание в новом этом ритме потворствовало позитивному настрою…
Неожиданно обзор открылся, и состав пассажирского поезда продолжил движение по железнодорожному мосту, состоящему из металлических опор, напоминающих огромный каркас из металла, нависающий над широкой рекой.
– Этот мост соединяет два берега реки. Город располагается на берегах Северной Двины и тянется на километры, – констатировал протрезвевший сосед Микола, заметив интерес Мурада.
Внизу под мостом и по всей глади реки передвигались баржи и маленькие судёнышки.
– Видишь, там слева от моста большие суда у причала? Это порт города, и говорят, что по ночам мост разводят для их прохода, – со знанием объяснял Микола, взяв на себя функции гида.
– А куда вы направитесь по прибытии? – поинтересовался Мурад у своего соседа.
– На биржу труда и с завтрашнего дня на работу, – ответил Микола, – идём с нами, всё равно всем приезжающим нужно сначала оформление на работу и проживание.
Мурад был благодарен такому проявлению внимания к себе за чёткое объяснение обстановки. Очевидно, Микола знал хорошо изначальные трудности и искренне помог Мураду, объяснив то, что особенно интересовало его сейчас. Мурад заметил, что здесь Микола и его земляки из Западной Украины говорят только по-русски.
– Куда делась их бравада и акцентирование на свою особенность? – подумал он.
Микола будто понял его ход мыслей и произнёс по-русски без акцента:
– Пойдём на выход, мы прибыли, здесь нет национальных привилегий – большая советская стройка, и проявляться нам надо в труде. Всем нет дела, кто ты и где родился.
Встреча с Марией
Механизм трудоустройства прибывших работников был отлажен: выдали спецодежду, накормили, обеспечили талонами на питание в течение трёх месяцев. Расселили всех по общежитиям-баракам, Мураду не задавали дотошных вопросов.
Мастер коротко сказал:
– Восстанови свой паспорт, а сейчас временно оформлю тебя по документу, который имеется. Есть военный билет, видно, что ты служил – этого достаточно. Всё будет видно по твоему отношению к труду. Дерзай, всё в твоих руках, мы все одинаковы здесь, главное – это производительность, – слова мастера были доходчивы.
Мурада поселили с русскими приезжими из города Ленинграда. В соседней комнате находились Микола и его земляки. Они со сноровкой решили вопрос своего проживания, договорились с комендантом, отблагодарив горилкой и будущим процентом от заработной платы, и поселились все вместе. Двухэтажный барак был с общим коридором и отдельными комнатами.
Работа была изнурительной по десять часов в день. Мурада отправляли на второстепенные работы: погрузка-разгрузка и самую тяжёлую на этих верфях сортировку брёвен. Сначала их поднимали на транспортерную ленту, а после отгружали на лесовозы. Брёвна были сырые, их вручную крючками приходилось накатывать на сборники для хранения. Через месяц такой работы руки стали мозолистыми, а торс превратился в узловатый комплекс мышц. По вечерам многие напивались, после чего засыпали в беспамятстве, чтобы утром вновь проснуться и идти на работу. Мураду было не по душе соседство с пьющими людьми, но таковы условности этого мира. Ленинградцы, или как они себя называли Питерские, были весёлыми ребятами, и Мурад умеренно поддерживал их возлияния. Микола навязчиво здоровался, как если бы они были знакомы с детства.
– Заходи к нам в гости, что сторонишься, – говорил он при встрече.
– Не случайно всё это.
Микола явно питал интерес к персоне Мурада, как шпион следил за ним. Постоянно спрашивал:
– Как дела? Как настроение?
Всё выглядело обыденно, но Мурад интуитивно чувствовал двуличие со стороны Миколы.
Их группа работников с Западной Украины достигала около семидесяти человек, и что особенно отличало этих людей от других это то, что они вместе работали в объединённых бригадах, выдвигая своего бригадира, и в быту были очень дружны. Миколе не нравилась независимость Мурада, что он сам по себе, и он чисто из любопытства наблюдал за ним со стороны.
Вырос Микола в семье зажиточных кулаков, которые потерпели фиаско при советской власти, и целью его жизни стал путь к власти. Он был готов использовать любую возможность для своего продвижения. Умело манипулировал земляками и старался быть полезным начальству. Противоположность в характерах с Мурадом заставляла его заискивать перед этим басурманом, как он определил для себя в душе, и изучить его характер.
– Как может человек быть таким спокойным и уравновешенным при такой тяжёлой работе и в атмосфере сурового климата.