Божья коровка 2
Шрифт:
Глава 7
От первого секретаря горкома Григорович вышел красным, как советский флаг. Зайдя в свой кабинет, он плюхнулся на стул и некоторое время сидел недвижно, бездумно глядя в стену. Вчера сын рассказал ему об оправдании Коровки. Пылая гневом, Григорович позвонил судье, и тот сообщил ему о дочке Ковалева. Добавил о герое-пограничнике, ставшем инвалидом после боя на Даманском, осудить которого чревато для самого же Григоровича. Коровка напишет жалобу в Москву, прилетит комиссия и начнет всех ставить раком. Секретаря горкома как мешком с картошкою огрели. Бросив трубку, он стал листать телефонный справочник ЦК КПСС и обнаружил в нем фамилию Ковалева. Не соврал судья. Что делать дальше?
В Советский РОВД он тоже позвонил и высказал начальнику все, что думает о нем и его милиционерах. Ведь он просил их сделать тихо, а вышло что? Как вообще они могли арестовать Героя? Совсем мозги пропили? Начальник что-то блеял в оправдание, дескать, ничего не знал, его подставили Пинчук и Мурин, которых он лично вы…бет и высушит. Григорович оборвал его. Велел, если подполковник не хочет неприятностей, забыть об их договоренности. Он не звонил ему и ничего не говорил. Выкручивайтесь сами.
Пока он этим занимался, на связь вышел начальник управления гостиниц. Сообщил, что Ковалева Ольга Ниловна в гостиницах столицы не селилась, а где остановилась, он не знает. Возможно, у знакомых. Это был удар под дых. Григорович накричал на сына, поцапался с женой, пытавшей защитить Вадима, и утром прибыл на работу в скверном настроении. И не успел прийти в себя, как его вызвали к Шарапову. Тот рассказал о разговоре с Ковалевым. Предупредил без обиняков: если Комитет партийного контроля при ЦК КПСС займется этим делом и выяснит, что Григорович в нем замазан, то пусть не обижается, защищать его не будут. Машеров это не поймет. Первый секретарь ЦК считает, что партийные начальники равны перед законом с остальными гражданами, а те, кто это забывает, теряют должность вмиг. Их отправляют в отстающие колхозы поднимать хозяйства. Получится — простят, переведут в район, возможно — в область, но в партийном аппарате им больше не работать. Бывший партизанский командир, Герой Советского Союза насчет этого неумолим.
Подумав, Григорович нашел единственный выход. С собкором из Москвы не получилось, к тому же первый секретарь горкома запретил к ней приближаться, остается сам Коровка. Вот с ним и нужно говорить. Для начала извиниться, свалив вину на милиционеров. Вручить ему подарок — импортный приемник, намного лучший, чем разбили. Попросить простить Вадима, которого Григорович сам накажет строго. Пообещать, что в Минске Герой Советского Союза получит все, что хочет. Пусть выбирает вуз — зачислят без экзаменов. Пристроят на работу, да такую, где делать ничего не надо — только деньги получай. А дальше намекнуть… Скорей всего, что Ковалева оставила ему свои координаты — телефон и адрес. Пусть позвонит корреспондентке и расскажет, что горком взял под контроль сигнал о нарушении милицией закона. Виновные получат наказание по партийной линии. Неважно, будет это или нет, но бывший грузчик обязательно поверит, куда ему до секретаря горкома в таких интригах! Сейчас бы сбить волну и выскочить из неприятностей. А дальше… Наступит время, он с Коровкой посчитается, как и с теми, кто ему помог. Они ответят за то, что вызвали сюда корреспондента…
Григорович начал действовать. Позвонил в управление торговли Мингорисполкома, попросив найти ему транзисторный приемник для подарка. Цена не важна — заплатит, сколько скажут. Не прошло и часа, как в кабинет доставили Grundig Concert-Boy.
Осталось встретиться с Коровкой. Его телефон и адрес у Григоровича имелись, узнать их не составило труда. Секретарь горкома набрал на диске цифры. В квартире не ответили. Григорович не смутился — человек мог выйти в магазин, к примеру. Через час набрал опять — и снова длинные гудки. Повторилось еще дважды. Подумав, Григорович послал по адресу Коровки водителя своей служебной «Волги». Вскоре тот вернулся и сообщил, что хозяина в квартире нет. Водитель проявил инициативу и позвонил соседям. Одна пенсионерка сообщила, что утром видела, как Коровка с девушкой садились в такси. С вещами или нет, она не помнит, но обратно эти двое не вернулись.
«С Коровкой была Ковалева, — догадался Григорович. — В квартире у него остановилась. Теперь уехала в Москву и увезла его с собой — от неприятностей подальше. На вокзале сели в поезд, теперь уже в Смоленске. Их не достать… — тут его внезапно озарило: — Ковалев — родня Коровке! Возможно дальняя, через жену, но это точно. Теперь мне все понятно. И почему Коровку защищал лучший адвокат республики, и для чего «Известия» прислали в Минск журналистку, а та вдруг оказалась дочкой Ковалева. Тот мог, конечно, просто позвонить, вмешавшись в дело, но в ЦК КПСС такое не приветствуется. Узнают — неприятностей не оберешься. А так он поступил хитро: организовал письмо в газету, приехала корреспондент, а адвокат всем потихонечку шепнул, чья это дочь. Мне — пи…дец! С говном съедят…»
Григорович не подозревал, что те, кого он только что отправил из столицы Белоруссии, находятся совсем недалеко и весело проводят время…
Наваждение, накатившее на Ольгу этим днем, не пропало в ресторане. За столом Борис блистал: шутил и сыпал анекдотами, вмиг став душой компании. Алексеевна с супругом, Коганы и Щербачени хохотали так, что к ним оборачивались от других столов. Смеялась Ольга, с каждой новой шуткой ощущая, как сидевший рядом парень становится ей ближе. Когда же на эстраде появились музыканты, Борис и здесь не подкачал. Вечернюю программу ансамбль открыл вальсом Штрауса — наверное, чтобы показать, что они не лабухи какие-то. Борис немедленно вскочил и поклонился Ольге:
— Разрешите?
Ольга встала и подала ему руку. Они вышли в центр площадки, где никто пока не танцевал, рука Бориса оказалась у нее на талии, и парочка, кружась, заскользила вдоль столов. Он ее вел уверенно и четко, нисколько не сбиваясь с ритма, и Ольгу это поразило. Бывший грузчик танцевал не хуже, чем она. Где, спрашивается, научился?
Тем временем за столом, где остались приглашенные Борисом гости, за ними наблюдали.
— Красивая пара, — заметила супруга Когана.
— Танцуют замечательно! — сказала Валентина Алексеевна.
— Насколько я узнал Бориса, — подключился адвокат, — то могу предположить: девочка пропала. Мой бывший подзащитный не упустит.
Он хохотнул.
— Матвей! — нахмурилась жена.
— Давно Матвей, — хмыкнул Коган и цапнул с блюда бутерброд с икрой. — Ты, что, сама не видишь? У них такой взаимный интерес, что надо быть слепым, чтобы не заметить. Похоже, что товарищ Ковалев получит скоро зятя.
Он снова засмеялся.
— Она ему не пара, — возразила мать Сергея. — Москвичка, дочь партийного начальника. Борис — простой студент, которым еще только станет, недавно грузчиком работал.