Божья коровка 2
Шрифт:
— Как мало человеку надо, — сказал, садясь с ней рядом. — Помылся, поменял белье на свежее — и счастлив. Понимаешь только, когда лишишься.
— Расскажете? — спросила Ольга. — Как было в камере? И на Даманском?
— Расскажу, — он кивнул. — Но если вы не против, то за чаем. Банкет начнется через два часа, и я б чего-нибудь перекусил. Согласны?
Они прошли на кухню, где за чашкой чая с бутербродами, которые он настрогал, началась беседа. Ольга спрашивала, он отвечал — весело и с шутками. Как будто не в тюрьме сидел, а был в гостях, где познакомился с занятными людьми. Лишь иногда в его глазах мелькало нечто такое, что заставляло Ольгу ежиться. Она подумала, что с этим парнем на кривой дорожке лучше не встречаться — обиды не простит. О бое на Даманском он говорил
— Героя дали вам, — не утерпела Ольга.
— Так получилось, — он развел руками. — Китайцев много настрелял. Генералы посчитали и решили.
— Как это — убивать людей? — не сдержалась Ольга.
— Врагов не убивают, — лицо его посуровело. — Их уничтожают. Они пришли на нашу землю с оружием. Стреляли в пограничников, огонь открыли первыми. У меня друзья погибли в том бою. Замечательные парни! На похороны их матери приехали, рыдали над гробами. Я б этих сволочей!.. — он сжал кулак. — Зачем полезли на Даманский? Кому он нужен? Пустынный островок, ни для чего не годный — одни кусты с деревьями. Маоисты хреновы!
Ольге стало стыдно.
— Извините.
— Ерунда! — он махнул рукой. — Проехали.
— Расскажите, где собираетесь учиться? — поспешила Ольга. — В художественном институте или консерватории?
— Пока не знаю, — он пожал плечами. — Потом определюсь. А может, стану педагогом. Учить детей — хорошая профессия. Как Героя без экзаменов зачислят. Но мне знаний не хватает, а за плохую учебу будет стыдно перед парнями, которые погибли на Даманском. Теперь я обязан жить за них, как в песне.
— Какой? — спросила Ольга.
— Вы не слышали? За себя и за того парня?
— Нет.
— М-да, — смутился он. — Язык мой…
— Спойте! — попросила Ольга. — Вас так Сергей хвалил. Сказал, поете замечательно.
— Ладно, — согласился он.
Они прошли в зал, где Борис снял с гвоздика гитару и присел на стул. Ольга устроилась на диване. Он пробежался пальцами по струнам и негромко начал:
Я сегодня до зари встану. По широкому пройду полю. Что-то с памятью моей стало: все, что было не со мной, помню. Бьют дождинки по щекам впалым. Для вселенной двадцать лет — мало. Даже не был я знаком с парнем, обещавшим: ''Я вернусь, мама!..'' [32]32
Стихи Роберта Рождественского.
С первых слов незнакомая и трогательная песня захватила Ольгу. Да и пел Борис просто замечательно. Мягкий, бархатистый голос его будто проникал в душу.
А степная трава пахнет горечью. Молодые ветра зелены. Просыпаемся мы. И грохочет над полночью то ли гроза, то ли эхо прошедшей войны…Борис смолк и вздохнул.
— Это вы сочинили? — спросила Ольга.
— Нет, — покрутил он головой. — Слышал вроде бы по радио. Память у меня
«Врет! — решила Ольга. — Да такую песню я бы знала. Сам он сочинил. Почему стесняется признаться?»
— Еще споете? — попросила.
— Для вас, Ольга Ниловна, сколько пожелаете, — улыбнулся он.
Ольга пожелала. В этот раз он пел знакомые ей песни, исподволь ее разглядывая. Она ничуть не удивилась. Парни часто говорили Ольге, что она красивая, и это было правдой. Невысокая, но стройная, с ладной, женственной фигурой, Ольга привлекала взгляды однокурсников, и не только их. Овальное лицо с мягким подбородком, чувственные губы, аккуратный носик и большие карие глаза с длинными ресницами. Лоб высокий, не закрытый челкой, короткое «каре» с пробором посредине. Волосы каштановые, светлого оттенка, пышные, густые. Хороша, чего уж тут? Джинсовая юбка не скрывает ног изящной формы. Тонкие лодыжки и округлые коленки, плавная линия бедра… Грудь высокая, не большая, но и не маленькая.
Ольге нравилось, как он смотрит на нее. Мягко, будто вскользь, а не уставившись по-наглому. Парень деликатный и красивый. Даже шрам на лбу его совсем не портит. Тем, что он Герой, ничуть не задается. Но что более всего смутило Ольгу, так их прошедшая беседа. У Бориса правильная речь, как у человека образованного. Слов-паразитов нет в помине, всех этих «э-э-э», «значит», «в общем». Говорит как лектор. Это бывший грузчик с аттестатом средней школы, да еще вечерней, для рабочей молодежи? Поверить невозможно.
Борис тем временем закончил петь и глянул на часы.
— Пора, — сказал и отложил гитару.
Он достал пиджак из шкафа и приколол к нему награды. Надел.
— Хватит прятаться, — сказал ей, улыбнувшись. — И Алексеевна просила…
Застолье в гастрономе получилось шумным, многолюдным. Их встретили как дорогих гостей. Бориса обнимали, целовали, поздравляли с оправданием в суде. Молодые продавщицы не сводили с него глаз, и Ольга ощутила ревность. Поэтому решительно взяла его под руку. Их так и усадили рядом за столом, как будто молодых на свадьбе. Дальше были тосты — простые, безыскусные, но очень теплые, душевные. Бориса явно здесь любили, им гордились, и Ольга незаметно для собравшихся вздохнула. Вот чтоб так на факультете… Их курс журфака удивительно недружный. В общении преобладает зависть. Студенты из провинции не любят москвичей, те отвечают им взаимностью, считая «понаехавших» колхозниками. Но более всего завидуют таким, как Ольга, с ее отцом — сотрудником ЦК КПСС. По окончанию журфака ей не придется ехать по распределению в какой-нибудь Урюпинск, трудиться там в районке, жить в общежитии или снимать квартиру. Останется в Москве, где ее пристроят на теплое местечко. Как Ольга ни старалась доказать, что блат тут ни при чем — посещала лекции, экзамены сдавала на «отлично», даже на картошку ездила со всеми, — ничего не помогало. Косые взгляды, отстраненность однокурсников… Подруг она не завела, друзей — тем более…
По окончанию застолья все шумно повалили к остановке. Подошел трамвай. Работники гастронома распрощались и поднялись в вагон. Трамвай ушел, Борис с Ольгой отправились обратно.
— Немного погуляем? — предложил Борис. — Хороший вечер — тихий, теплый. Я в камере мечтал вот так пройтись по улице, надышаться свежим воздухом. Там запахи… — он сморщился.
— Погуляем, — согласилась Ольга.
Они прошлись немного по пустынной улице — поздно, люди спят — постояли у подъезда. Поддавшись чувству, Ольга рассказала о себе — не сказать, чтоб много, но довольно откровенно. О том, как выбила себе командировку в Минск, как будут ей завидовать, когда статью опубликуют.
— Талантливым всегда завидуют, — сказал Борис. — Не обращай внимания… — он осекся. — Не обращайте.
— Давай на «ты», — предложила Ольга. — Ведь мы, считай, ровесники — я только годом старше. Хотя мне кажется, что старше ты, совсем как мой папа.
— Я не папа, — засмеялся он. — И быть им не хочу, по крайней мере, для тебя. Договорились. Ты завтра будешь в ресторане, не улетишь в Москву?
— Буду непременно, — подтвердила Ольга. — У меня командировка на неделю. Материал собрала, но спешить не стану. Успеется.