БП 20
Шрифт:
– Ещё раз повторюсь - на основании именного указа Регента Империи! После совещания сможете удостовериться по прямому телеграфу... У вас было четверо суток, чтобы выправить ситуацию в городе и не допустить такого масштаба беспорядков. Вы ничего для этого не сделали. Имея под рукой более восьмидесяти тысяч полицейских чинов и пять тысяч жандармов. Хотя к последним претензий не имею. Что сейчас с вверенными вам подчинёнными, Иван Дмитриевич?
– Часть пострадала от бесчинствующей толпы, в основном - конные команды.
– Встав, спокойно отвечает на вопрос генерал-лейтенант Волков.
– Остальные
– Спасибо, позже мы обсудим взаимодействие Ваших людей с моими подразделениями...
– Ваше высокопревосходительство! Осмелюсь заметить, что здесь присутствуют высшие сановники Империи, назначенные самим Государем!
– Вяло, как подмоченный порох, снова возмущается Протопопов.
– Могли бы и посоветоваться, а не распоряжаться, как у себя в штабе!
– Любезнейший Александр Дмитриевич! Право слово, поберегите свои и без того расшатанные нервы.
– На лице Келлера появляется язвительно-вежливая улыбка.
– Вам ведь, как бывшему думцу, известно гораздо больше о подготовке этих беспорядков, нежели нам. И Ваше бездействие можно расценивать двояко... Примите дружеский совет - подумайте лучше о том, как будете оправдываться перед Государем... и Регентом! Что же касается военного министра... Михаил Алексеевич, мне Вас рекомендовали, как знающего и пунктуального генштабиста. Позвольте попросить подготовить сведения о наличии и местах хранения оружия в городе, дабы пресечь его хищение бунтовщиками...
Александр Павлович, прошу Вас, как градоначальника принять меры к тому, чтобы в пекарни поставлялась ржаная, а не пшеничная мука. Вы, все здесь присутствующие, хоть знаете из-за чего начались беспорядки? Из-за того, что в городе умышленно создавался дефицит дешёвого хлеба для рабочих и сопутствовавшее этому распространение слухов о возможном голоде. Пуд муки у спекулянтов в пять раз за месяц в цене вырос! Газеты в это же время, как назло пишут о составах с хлебом, якобы специально остановленных аж в Сибири! А городские власти только бумажки на столбах расклеивают о том, что хлеба хватит всем! Организуйте бесперебойную работу пекарен, большего от Вас сейчас не требуется... Нужно будет - я дам в помощь своих казаков.
– Казаки себя уже показали не с лучшей стороны. Выступили заодно с бунтовщиками против полиции.
– Подаёт голос молчавший доселе генерал Глобачёв.
– А знаете почему, Константин Иванович?.. Да потому, что, во-первых, главари бунтовщиков провели целую идеологическую диверсию против них, специально взывая к помощи против полиции. А во-вторых, и это - главное, Ваш пристав посмел ударить одного из казаков за нерасторопность, за что и был зарублен хорунжим...
– Откуда у Вас такие подробности?!..
– Любое сражение начинается с разведки противника. И у меня она поставлена лучше, чем у вас. За исключением, возможно, Отдельного корпуса жандармов.
– Но здесь - не фронт! Здесь - мирные обыватели!..
– Министр внутренних дел снова находит повод для возмущения.
– Эти мирные обыватели, как Вы говорите, уже обагрили свои руки кровью и полицейских, и других мирных обывателей! Не стоит сомневаться - здесь тоже война, и тоже фронт! Регентом мне даны диктаторские полномочия! И если в тысяча девятьсот шестом в Калише мне хватило сил отдавать жёсткие приказы, то и сейчас я сделаю то же самое! Поэтому извольте выполнять мои требования неукоснительно и в срок!..
*
Мысли начальства также неисповедимы, как и пути Господни. После того, как Фёдор Артурыч наглядно и убедительно объяснил городскому начальству кто теперь будет, как говорят англичане "make the rules" (кое-что было слышно даже через закрытую дверь), мы возвращаемся в штаб-квартиру, но вместо сулящего массу приятных ощущений вояжа на пару с Бойко в Таврический за главными злодеями, генерал отправляет меня в дважды родное Павловское училище.
– Денис Анатольевич, на полицию надежды никакой. Разбежались, попрятались, за шкуру свою трясутся.
– Было бы странно, если бы после всего, что с ними учинили господа революционеры, городовые явились бы за дальнейшими указаниями по несению службы. Слишком многого хотите от унтеров-отставников, Ваше высокопревосходительство.
– Вот я и принял решение привлечь юнкеров к патрулированию улиц. Но народ они своеобразный и исполнять полицейские функции согласятся не все. Тем более - с применением при необходимости оружия. Посему мною во все училища направляются авторитетные офицеры для разъяснения в чём именно сейчас заключается их долг перед Отчизной. Говорю "высоким штилем" для того, чтобы Вы сами прониклись, господин капитан. И, само собой, Вы следуете в Павловское училище. Генерала Вальберга я уже известил.
– Так быстро? Не иначе - голубиной почтой?
– Денис Анатольевич, не надо ёрничать. Телефонная станция уже в наших руках. Я понимаю, что отнимаю работу по профилю и посылаю "К детишкам в песочницу" по Вашему же выражению. Но для павлонов Вы - авторитет непререкаемый, и сможете объяснить им всё куда лучше, чем кто-либо другой.
– А кто будет обеспечивать безопасность Валерия Антоновича и вывозить этих уродов?
– Ваши же "призраки", только на этот раз без личного участия командира. Плюс - команда Потапова. И Бессонов обещал помочь...
Поэтому я снова на Большой Спасской, в знаменитой "Бастилии", точнее - внутри её, на плацу, где построен училищный батальон. Низкое серое небо, редкий снежок, невесомо ложащийся на брусчатку, папахи, алые погоны с вензелем "ПI". Шеренги, построенные опять-таки буквой "П", замерли, словно статуи - строевая выучка павловских юнкеров общеизвестна. Вперёд меня, прихрамывая и опираясь на трость, выходит батальонный командир полковник Булюбаш. Похожий на цыгана, с огромной чёрной бородой. Живая легенда и образец для подражания всех будущих офицеров. Выждав паузу, он командует "Вольно" и обращается к почти не шелохнувшемуся строю:
– Довожу до сведения господ юнкеров, что с девяти часов утра в командование Петроградским военным округом вступил Его Высокопревосходительство генерал от кавалерии Келлер. От его имени в училище прибыл капитан Гуров...
Еле слышный шёпот-шелест проносится по задним шеренгам при этом известии.
– ... Но прежде, чем господин капитан объявит вам о цели своего прибытия, я хочу задать один вопрос... Вот стоите вы тут все образованные, из студентов, а кто из вас скажет, зачем вы сюда пришли? Зачем вы пришли в училище?