Брачный сезон в Уинчестере
Шрифт:
— В мае? Странно… уж и Иоаннов день миновал, и Михайлов не за горами, а его дражайший сынок ни одну не выбрал… Вы утверждали, Монтэгю, что Шелдон чуть ли не девственник?
Монтэгю уже давно надоели дурацкие и издевательские вопросы Тэлбота и Иствуда. Он раздраженно ответил:
— Я ничего не утверждал, но Шелдон всегда говорил, что хочет сохранить чистоту — и души, и тела.
— Зачем? А, впрочем, да… Принципы. Но я не понимаю — ведь лорд Брайан хотел бы, чтобы он женился, невест — сколько угодно, Шелдон — послушный сын. Но вот — последнее время я не помню, чтобы он даже танцевал. Всё за картами…
— Не забывайте о смерти Родерика, — мистер Монтэгю зло и насмешливо ухмыльнулся в лицо Тэлботу. — В семье траур.
Вивьен Тэлбот болезненно поморщился, но продолжил:
— Но траур занимает сорок дней, он же игнорирует увеселения чуть ли не с третьего дня пребывания здесь.
— К чему вы ведёте, Тэлбот? — раздраженно спросил Монтэгю. — Это, в конце концов, его право — танцевать или играть, — Джулиан блеснул глазами, заметив рискованную комбинацию, которую проводил сэр Чилтон, бывший его партнером.
— Да, но подобное поведение наталкивает на мысль, что здесь что-то нечисто. Аскетика в годы учёбы — ну, это я готов понять, но равная аскетика в годы брачные заставляет думать, что род Шелдонов имеет не одну гнилую ветвь, а две, — Тэлбот просмотрел ход мистера Монтэгю, иронично глядя на собеседника.
Монтэгю без труда понял, как и все остальные за столом, на что намекает Тэлбот, ему и самому однажды пришло в голову схожее подозрение, но Джулиан питал такое отвращение к Тэлботу, что ответил резко и высокомерно:
— Я уже давно не француз, Вивьен, много поколений предков живут здесь, но у моей родни во Франции бытует любопытное определение: «Esprit mal tournИ» Это означает ум, направленный на дурное, во всём видящий только порочность да изъяны… — Джулиан тонко подыграл партнеру, добавив две парные карты и заставив мистера Лоренса Иствуда заскрипеть зубами.
Партия закончилась. Сэр Чилтон поклонился Джулиану. Монтэгю обладал, как отмечали все, кто садился с ним за карточный стол, великолепным чутьём игрока. Он не только безукоризненно чувствовал игру, но всегда верно знал момент, когда Фортуна начинала отворачиваться, и потому играл беспроигрышно. Сейчас это оценил и сэр Остин.
— Возможно, вы и правы, — продолжал между тем Вивьен, — но как вы сами объясните его поведение? Мужчина не должен вести себя как старик, если… может быть мужчиной. Чтобы не выбрать из дюжины….
— Никто не уполномочил меня ничего объяснять.
— Конечно-конечно. Но я склонен думать, что для иных вещей существует совершенно определенное название.
Тэлбот был озлоблен. И не только неудавшимся отмщением высокомерному аристократу Шелдону, в результате которого он сам, надо признаться, сплоховал и потерял контроль над собой. Озлоблен Вивьен был и собственным испугом при упоминании того самого притона, где он оставил дурочку Харди, и почти демонстративным презрением гордячки мисс Коры Иствуд, переставшей даже приветствовать его при встрече, и тем, что чёртов негодяй Ламберт по-прежнему кружил вокруг сестрицы. Теперь Тэлбот понял, что они с Лоренсом ещё и проиграли партию — причём в значительной мере по его вине. Как будто все вокруг сговорились свести его с ума!
Ну ничего, со всем этим он разберётся, а пока, роняя неосторожные и пакостные намеки о ненавистном ему Шелдоне, Тэлбот просто отводил душу. Верил ли он в то, что говорил? Тэлбот и сам не знал этого, но то, что Шелдон никак не воспользовался возможностью покорить богатую красотку, от которой сам Тэлбот никогда бы не отказался, и злило, и приводило в недоумение.
Во время этого разговора мало кто заметил, как высокомерно окаменело лицо сэра Чилтона. Он был единственным, кто не принимал в беседе никакого участия. Баронет и за стол-то сел просто, чтобы поближе познакомиться с сыном Этьена. Сейчас сэр Остин вынужден был признать, что щенок держится благородно, и его рассуждения и впрямь свидетельствуют о некоторой порядочности. По крайней мере, в том, как Монтэгю отказывался обсуждать мерзкие гипотезы молодого Тэлбота, нельзя было усмотреть ничего дурного.
Что же до болтовни Вивьена… Закончив роббер, принесший им с Монтэгю сто фунтов, сэр Чилтон извинился перед партнерами и направился в малую гостиную мистера Карбери, где нашёл леди Холдейн. Оценив степень их уединенности, и найдя её недостаточной, Остин Чилтон пригласил миссис Фанни в библиотеку — посмотреть на последние приобретения полковника. Здесь баронет в нескольких лаконичных словах передал ей только что услышанный разговор.
— Сплетни в обществе неизбежны, но есть нечто, выходящее за пределы пустой болтовни. Если подобное распространится достаточно широко… Тем более, что желающих разнести подобную мерзость всегда достаточно. Мне кажется, наш друг должен быть в курсе.
— Какая-то беснующаяся мерзость… Юный Тэлбот далеко пойдёт.
— Если не сломает по пути ногу…
— Боюсь, этим придётся озаботиться особо.
Вечером того же дня состоялся короткий визит леди Френсис Холдейн к своему старинному другу — милорду Брайану Шелдону. Он никого не принимал, но для этой гостьи сделал исключение.
— Нам нужно поговорить, Брайан.
Разговор этот, надо заметить, произвёл на графа Шелдона убийственное впечатление. Мука потери младшего сына только подняла в его глазах цену старшего — теперь — единственного, оставшегося ему. Мерзейшее подозрение Тэлбота о мужской несостоятельности того, от кого зависело продолжение их рода, грозившее распространиться в обществе, ужаснуло старшего Шелдона. Граф лихорадочно перебирал в памяти детали поведения сына. Да, он несколько отстранён, развлечения и суета не слишком-то увлекают его, но ничего страшного сам милорд Брайан в этом не видел. «А что ты вообще видишь, Шелдон? — злобно спросил он себя. Ты просмотрел порочность одного своего чада, а теперь не хочешь видеть ущербности другого?…»
— Вы это имели в виду, Фанни, когда говорили о разнице между нравственной чистотой и стоицизмом?
— Помилуйте, Брайан, и в мыслях не было. Мальчик просто показался мне несколько… холодным.
После отъезда леди Холдейн граф несколько часов сидел, погруженный в тягостные размышления. Нет, этого не может быть. Раймонд, мальчик мой. Гордость моя и последнее моё утешение… В постель он лёг с тяжёлым сердцем, рассчитывая, что утром сможет успокоиться и поговорить с сыном. Но как вообще говорить о подобном?
Наутро, с трудом поднявшись, милорд постучался в спальню сына. Отец никогда в этот час не приходил к нему, и Раймонд немного удивился. «Я хотел бы поговорить с вами, сэр». Холодный тон отца удивил младшего Шелдона, но он просто кивнул. Лорд Брайан сел и исподлобья мрачно взглянул на сына. Отрывисто приказал ему сесть. Раймонд присел, недоумевая, что происходит с отцом. Тот с нервно перекошенным лицом, с видом больным и желчным, наконец, заговорил.
— Мы с вами ещё в марте, сэр, говорили о вашей женитьбе. Прошло полгода. Вы выбрали?