Брак у народов Центральной и Юго-Восточной Европы
Шрифт:
Отмечая существование браков, не оформленных ни по гражданскому, ни по церковному ритуалу, необходимо сказать о том, что в югославской литературе встречается упоминание о «браке на пробу», или «пробном браке» (покусник брак). Некоторые ученые (В. Чулинович-Константинович) считают эту форму брака новой по сравнению с той традиционной формой, основой которой была свадьба по народным обычаям также без акта регистрации (гражданского или церковного), и отделяют эти две формы брака друг от друга.{319} Югославская исследовательница З. Райкович в специальной работе о пробном браке отметила, что в литературе нет единого мнения по вопросу о том, является ли эта форма брака традиционной или новой для югославянских народов. Автор книги убедительно, основываясь на большом фактическом литературном и полевом материале (ею было обследовано 38 населенных пунктов в Сербии, Хорватии и Боснии и Герцеговине), показывает, что толкование сущности и формы пробного
Как указывалось выше, вступление в брак в большинстве случаев сопровождалось обычаями и обрядами, различавшимися по тем или иным этническим, региональным, и социальным признакам и составлявшими определенный комплекс свадебных обычаев, началом которых часто было сватовство. Однако случалось, что браки заключались без сватовства и соблюдения всех или части свадебных обычаев и обрядов. Так бывало в случаях умыкания невесты — отмица (его называли также крађа, крадење, вуча, вучење, грабеж, грабене и др.), а также тогда, когда девушка, заранее договорившись с женихом, сама убегала к нему. Югославские ученые (Т. Джорджевич, В. Чулинович-Константинович и др.) отмечали, что уход девушки в дом жениха (добегавање) — одна из форм умыкания, когда, как указывает Т. Джорджевич, «похищение было без похитителей» (отмица без отмичара).{321}
Согласно критериям норм обычного права, умыкание невесты юношей с участием его товарищей, а иногда и родственников — поступок, на который способны только смелые люди, герои, поступок, достойный всяческого восхваления. Иначе расценивалось поведение девушек, которые из родительского дома сами убегали к жениху (их называли добjеглица, самодошла, самодошлица, ускочкиња, ускочница, наметница, бегуница, бегалка и др.): этих девушек осуждали не только члены семьи, но и односельчане, считая, что они осрамили родительский дом, особенно своих братьев, и вообще вели себя постыдно. И все же, несмотря на такое отношение и на широко распространенный в среде югославянского населения обычай беспрекословно повиноваться воле родителей при выборе брачного партнера, в литературе встречаются упоминания о том, что девушка, стремясь стать женой своего избранника, отвергнутого ее родителями, сама проявляла инициативу и прибегала к таким решительным действиям, как самовольный уход из дома к жениху. Иногда она до венчания жила в доме священника — так бывало, например, в Среме и Бачке — или у кого-либо из родственников жениха, как это было принято в селах Сербии. Этот обычай, в частности, получил некоторое распространение в Македонии; по мнению В. Эрлих, это было связано с тем, что брачный возраст невесты там был нередко выше, чем жениха, поэтому девушки и были более активны.
Родственники со стороны жениха, как правило, первыми проявляли инициативу для примирения с родственниками невесты: дарили им подарки, специально для них устраивали пир, и обычно все заканчивалось миром — дочь прощали и даже давали ей все или часть приданого. И все же бывали случаи, когда родители лишали девушку всех свадебных даров и приданого (например, в некоторых селах Нишавы — Сербия), а иногда вообще никогда не прощали ее, и она даже не смела пройти мимо родительского дома (так было принято у группы сербского населения, в Банате; вообще же здесь это явление встречалось очень редко).{322}
Обычай умыкания невест был распространен у многих народов мира с древних времен. Мы полностью согласны с теми авторами, которые считают, что умыкание было одной из форм заключения брака и существовало наряду с браками по сговору.{323} Изучая умыкание среди югославянских народов в разных формах его проявления и в различных областях, В. Чулинович-Константинович пришла к выводу, что умыкание с древних времен было характерной чертой традиционной культуры югославянских народов и пережитки его в отдельных областях встречались еще в середине XX в., что умыкание невесты значительно дольше сохранялось среди населения горных регионов — динарского и центральнобалканского, и что акт умыкания «сам по себе не означает начала брачного союза, а только создает возможность его осуществления».{324}
Умыкание было запрещено гражданским и церковным законодательством, действующим в югославянских землях. В течение XIX–XX вв. неоднократно издавались законы, имеющие целью искоренить этот обычай. Наказанию подвергался не только потенциальный муж, но и другие участники этой акции, а также священнослужители, освятившие этот брак. К похитителям применялись различные меры наказания — от ударов розгами до тюремного заключения, лишения имущества и даже изгнания из родных мест; священнослужителей могли еще и лишить сана.
Статьи, касающиеся борьбы с обычаем умыкания, содержатся в целом ряде законодательных актов различных югославянских земель. Для иллюстрации приведем содержание одной из статей, направленных на борьбу с умыканием невест, из Законника владыки Петра I Негоша (конец XVIII в.). Согласно этой статье, умыкание чужой жены или девушки приравнивалось к тяжелейшим преступлениям, подобным убийству, и наказывалось очень строго — изгнанием из страны и лишением имущества.
Умыкание невесты оставалось безнаказанным как со стороны власти, так и со стороны той среды, где она жила, в том случае, если похищенная заявляла о своем согласии вступить в брак со своим похитителем и не предъявляла к нему никаких претензий. В большинстве случаев это так и бывало, так как, согласно нормам обычного права, сам факт похищения девушки (если она не была возвращена домой во время попытки умыкания) почти лишал ее возможности выйти замуж за другого человека независимо от того, находилась ли она хоть какое-то время вместе со своим похитителем или нет.{325} Говоря об обычае умыкания невест, необходимо учитывать, что в жизни югославянских народов нормы обычного права, а не официального законодательства в течение многих веков определяли весь жизненный уклад и соблюдались неукоснительно на значительной территории, занимаемой ими. По мнению В. Чулинович-Константинович, вплоть до середины XVIII в. в динарском и центральнобалканском регионах традиционно-правовые нормы имели значительно большую силу, нежели официальное законодательство.{326}
По данным В. Чулинович-Константинович, обычай умыкания невест у югославянских народов бытовал в трех формах: умыкание насильственное в полном смысле этого слова — права отмица (прав — настоящий, подлинный); умыкание по договору — договорна отмица и умыкание иллюзорное (или фиктивное) — привидна отмица (привидан — кажущийся, обманчивый). Для двух последних форм был обязателен предварительный сговор между юношей и девушкой или между ними и членами их семьи (со стороны невесты или жениха или с семьями обоих сторон, применение «силы» инсценировалось в таком случае для окружающего населения).
Умыкание невесты с применением силы (права отмица) — насильственный акт, по народному толкованию направленный не только против девушки, но и против всей ее семьи, всех ее ближайших родственников и даже против того коллектива, в котором она живет (села, рода, братства). В случае насильственного умыкания между парнем и девушкой, так же как и между их родственниками, никогда не бывало никакой предварительной договоренности. Если парень хотел похитить девушку, то он заранее готовился к этому — приглашал своих друзей, а иногда и родственников, соседей помочь ему; готовил убежище (в доме соседей или в какой-нибудь заброшенной хижине в лесу или в горах), куда в случае удачи привезут похищенную; следил за своей избранницей, чтобы точно знать, когда она бывает одна — идет за водой к отдаленному источнику или пасет скот и др. Выше уже указывалось, что, по народным представлениям, похищение невесты — поступок героический, поэтому молодежь, а иногда и женатые мужчины, родственники, друзья, односельчане потенциального жениха охотно участвовали в нем. Похитители принимали все меры для благополучного исхода затеянного ими предприятия, так как в противном случае они подвергались унизительным насмешкам со стороны окружающих. Воспрепятствовать похищению было делом чести не только семьи и ближайших родственников похищаемой, но и всего коллектива (села, братства и т. д.), где она живет. Бывало, как, например, в Сретечкой Жупе (Сербия), что в погоню снаряжались целые вооруженные отряды, куда входили все мужчины села, а иногда и женщины — члены семьи девушки.
Рис. 5. Невеста с острова Эвбея (Греция)
Рис. 6. Албанская невеста области Мирдита
Рис. 7. Румынская свадьба: облачение невесты
Рис. 8. Обрядовое бритье жениха у болгар
Похищение невесты могло привести к кровной мести, и село, как коллектив, пыталось предотвратить ее — вставало на защиту девушки, пытаясь, также силой, отбить ее, или выступало в роли миротворца, стремясь помирить обе стороны. Элемент насилия присутствовал и в том случае, когда имело место похищение невесты по договору. В. Чулинович-Константинович три формы умыкания невесты (договорна, привидна и права отмица) считает разновидностями обычая умыкания с применением насилия.{327}