Брак у народов Центральной и Юго-Восточной Европы
Шрифт:
У протестантов ставили два длинных стола под прямым углом, а у католиков — отдельные столы, каждый на двенадцать персон. Перед подачей обеда (weliki hob'ed — «большой гобед») в зал торжественно входил брашка со свечами в обеих руках. Он ставил горящие свечи на стол перед молодыми. По поверью, чья свеча раньше погаснет, тот раньше умрет. В Шлайфе на стол молодоженов ставили ягненка, сделанного из масла и украшенного ветками и листьями руты.{253}
Перед обедом подавали закуску — масло, сыр, хлеб, пироги. Собственно обед начинался с подачи супа. У католиков обед начинался рано и заканчивался в шесть часов вечера, у протестантов — позднее, а в Нижней Лужице
Обед начинался молитвой и благопожеланиями новобрачным. Гости приходили на свадебный обед со своими вилками, ножами и ложками и горшком, куда складывали часть угощения, которую уносили домой. Они сами брали себе еду от каждого блюда, тогда как жених с невестой получали ее из рук посаженых матерей. Новобрачные должны были мало есть, сидеть тихо, а невеста почти все время молчала. В Шлайфе общение новобрачных с гостями происходило только через дружку и свашку.{255}
Считалось признаком хорошего тона уговаривать гостей откушать, что и делали в начале обеда брашка и родители невесты.
Во время обеда многие деревенские жители, не приглашенные на свадьбу, собирались под окнами дома, где проходила свадьба, и через окна получали угощение. Для оживления свадебного застолья девушки и парни пели свадебные песни (kwasne spewy — квасне спевы), веселые и печальные, а брашка веселил гостей рассказами и анекдотами. Не обходилось и без пения духовных песен.
В перерывах (иногда продолжительных) между подачей обеденных блюд гости ходили в соседние дома пить кофе и есть пироги. Ходили иногда и жених с невестой, которая прощалась с односельчанами.{256} Посылали угощение старым, больным и бедным. К концу обеда собирали деньги с гостей, пуская по кругу тарелку со щепоткой соли на ней — для кухарки, затем тарелку с водой и маленьким соломенным веночком — для посудомоек и, наконец, тарелку с маленьким детским барабаном — для музыкантов.{257}
Во время обеда сват пытался украсть туфлю с ноги невесты, а подружка — шляпу жениха, за чем бдительно должны были следить посаженые матери. Украденные вещи возвращались владельцам за выкуп. К концу обеда гости вручали новобрачным денежные дары. Их клали на стол, в Шпремберге — в миску, покрытую тарелкой. Эту церемонию начинал брашка, произнося речи. На большой свадьбе приглашенная супружеская пара давала десять талеров и более. Каждый даритель, давая подарок (sklad — «склад»), сопровождал его словами: «Дай бог, чтобы вам это помогло,
В конце обеда невеста должна была подняться на стол и спрыгнуть по его другую сторону (это означало, что она впрыгивает в другой отрезок своей жизни).{259} После этого начинались танцы. Раньше танцевали в празднично украшенном сарае, в XX в. почти в каждой деревне уже был танцевальный зал. Обычай, связанный с танцем невесты со всеми мужчинами, кроме жениха, по мнению Э. Шнеевайса,{260} очень древний и рассматривается им как пережиток промискуитета. Право первого танца с невестой принадлежало в эпоху феодализма помещику или старосте. В 1920-е годы невеста танцевала его с первым дружбой. Очень был еще и в XX в. распространен национальный серболужицкий танец (serbska reja — «сербска рейя»), танцевали менуэт и полонез, а также западноевропейские танцы того времени. В Шпреевальде, где прежде свадьбы длились несколько дней, в первый день не танцевали. В Еншвальде во время танцев в зал бросали горшок, полный яичной скорлупы, в целях плодородия и оберега от злых духов.{261}
После танцев у верхних лужичан-евангелистов (обычно в полночь) новобрачные выходили на середину зала (или комнаты), первая дружка произносила стих определенного содержания, затем снимала с невесты венок и вуаль и надевала ей чепчик (kopicka — «копичка»). После этого девушки образовывали замкнутый круг и танцевали под пение вокруг невесты, у которой были завязаны глаза. Она должна была надеть венок на голову какой-нибудь девушке. Та, на голову которой она наденет венок, по поверью, раньше других выйдет замуж. Точно так же холостые парни танцевали вокруг жениха, он должен был одному из них прикрепить свой букетик. У католиков в 11 часов вечера швея (swalcа — «швалча») снимала с невесты борту и венок и надевала черный чепец. При снятии борты невеста должна была сопротивляться.
В Шлайфе в первый вечер жених имел право лишь на три танца с невестой; после того как она протанцует со всеми мужчинами, она возвращалась в дом в сопровождении подружек и там переодевалась в платье замужней женщины, снимала все свои свадебные украшения и в этом наряде возвращалась на танцы, где уже могла танцевать с женихом сколько угодно.
В Нижней Лужице новобрачных сажали на танцевальной площадке на стулья спиной друг к другу. Сваты, дружки и подружки окружали их парами под пение песни. Затем после короткой речи снимали венок с невесты и бросали его вверх. Та девушка, которая поймает его, по поверью, скоро выйдет замуж. Прежде у нижних лужичан венок с невесты снимали во время обеда, при подаче на стол ритуальной просяной каши, причем гости восклицали: «Jagly coju plate bys!» («Просо надо прополоть!»){262}
В Нижней Лужице после снятия венка и короткой прощальной речи побратрж вместе с первой подружкой невесты сопровождал новобрачных в спальню. Там они просили у бога благословения и чтобы он даровал им много детей. Остальные гости продолжали танцевать. В Шпреевальде и в Верхней Лужице в 1920-е годы новобрачные исчезали с танцев незаметно. Во второй половине XIX в. бытовал обычай, когда брашка в торжественной речи сообщал, что он намерен вести новобрачных в спальню, и просил всех присутствовавших прочитать «Отче наш», чтобы «злые духи были над ними не властны и чтобы они имели спокойную, благопристойную и благословенную ночь».