Брак у народов Центральной и Юго-Восточной Европы
Шрифт:
Более популярными были «народные» свадьбы, на которых в роли свадебных чинов выступали профессионалы — старосваты (ржечники, ораторы, тлампаче, дружбы и др.). Они руководствовались печатными описаниями свадеб, которые постоянно переиздавались и переписывались от руки. Эти руководства можно считать особой формой передачи традиции, они были составной частью широкой пропаганды чешской народной культуры, развернувшейся в конце XVIII–XIX вв. в кругах общественно-политических деятелей чешских национальных партий, стремившихся к оживлению ее исчезающих форм, а иногда к их искусственной реставрации. Движение это находило самый живой отклик у сельского населения чешских земель на фоне ширившегося национального движения.
Среди таких инструкций по празднованию свадьбы особым признанием на протяжении всего XIX столетия пользовались записи Франтишека Вавака, долгое время руководившего в качестве старосвата обрядами в своей округе в конце XVIII в. Книжка Вавака была известна во всех уголках чешских земель, ее быстрому распространению (как и всякой другой литературы для народа) способствовала сравнительно высокая грамотность сельского населения и сильный авторитет печатного слова. Характерно, что в Государственном областном архиве г. Брно в Моравии 41 % описаний сельской свадьбы (12 из 29), относящихся к середине XIX в., составлено на основе публикации Ф. Вавака, жившего в районе Полабья.{175}
Большим признанием пользовалась и книга Б. М. Кулды 60-х годом XIX в., носившая также характер пособия для свадебной церемонии и одержавшая речи для старосвата, «младенцев» и дружек, приуроченные к разным моментам свадьбы. Во введении Б. М. Кулда писал, что обобщил и переработал имевшийся в его распоряжении материал, народные свадебные речи пересказал рифмованными виршами, а свадебный обряд очистил от тех моментов, которые казались ему непристойными.{176}
Широкое распространение подобных руководств у нескольких поколений нарушило естественное развитие во времени свадебного традиционного обряда в разных областях чешских земель, привело к заметной унификации свадебных обычаев, речей и песен. На однообразие чешской крестьянской свадьбы в разных областях, где она еще сохранялась, указывал уже известный чешский поэт и фольклорист Карел Яромир Эрбен в середине XIX в.{177} Региональные отличия сказывались в несущественных подробностях в одежде, головном уборе невесты, а затем молодой, разной манере сбора денег для молодой во время свадьбы, форме и названии свадебного хлеба и т. д. В плодородных, экономически развитых районах свадьбы седлаков были особенно шумными и торжественными (в Полабье в собственно Чехии, на Гане в Моравии и др.), в менее плодородных районах они праздновались значительно скромнее (Подкрконошье, горные области Шумавы, Северной и Восточной Моравии).
Чешская традиционная свадьба (svatba, veselka) начиналась обычно во вторник (в бедных семьях в четверг) и продолжалась три — восемь дней. Самым важным считали первый день, когда совершалась церемония церковного венчания и некоторые обычаи, последующие дни посвящались празднованию этого события, т. е. угощению и танцам в трактире.
Утром в день свадьбы гости невесты собирались в доме ее родителей, а гости жениха — в его доме. В некоторых районах гости невесты и жениха собирались вместе в его доме или в трактире. Жених через старосвата просил прощения у родителей и получал их благословение. Все в сопровождении музыкантов пешком или на повозках отправлялись за невестой к дому ее родителей. Невеста в венце из розмарина и белых лент (сменивших прежний красный цвет, считавшийся охранным символом) пряталась в коморе. Старосват («тлампач») начинал долгие переговоры с отцом невесты, заявляя, что они пришли не по своей воле, а должны искать редкий цветок, т. е. невесту. Отец отвечал, что цветок этот расцвел в его доме, и впускал всех.{178} После того как появлялась невеста, старосват торжественно произносил длинную речь — библейскую легенду о сотворении мира и всего живого, об Адаме и Еве, созданной из его ребра для того, чтобы быть ему опорой и помощницей. Далее следовали цитаты из псалмов о том, что жена — это виноградный корень, а дети — его новые стебли, главная цель супружеской жизни не цветы, а плоды. Каждый должен выдать замуж дочь, пока она молода, так как незамужняя дочь доставляет отцу и матери много забот и отнимает у них радость жизни.{179}
Наступал момент прощания невесты с родным домом, невеста и жених вставали на колени перед родителями невесты, а старосват от их имени просил о прощении и благословении.
Такая форма прощания была сравнительно новой: сохранились отдельные записи прощания чешской невесты с родителями и девичеством в форме причитаний, относящиеся к концу XVIII в.:
Ach, со jest to dnes smutn'y den, Muze mi srdce puknouti, Kdyz si jenom pomysl'im, Kterak ja skusit mus'im, Ze se mus'im rozlouciti, Panenstv'i opustiti, Sv'eho, otce, svou maticku, Dnesn'im dnem zanechat'i… Ax, что нынче за грустный день, Как только я лишь подумаю, Может сердце мое разорваться, Как я должна пережить то, Что нужно разлучиться, Девичество оставить, Своего отца, свою мать Сегодня покинуть…{180}Невеста должна была плакать на свадьбе: в противном случае ее ждали слезы в течение всей замужней жизни. Слезы на свадьбе якобы должны были принести благополучие в будущей хозяйстве: Plac, Anicko, plac hojne, abys mela kr'avy dojn'e… («Плачь, Аничка, плачь побольше, чтобы коровы у тебя лучше доились»).{181}
Свадебный поезд направлялся к костелу на церковное венчание — «оддавки» (oddavky), «здавки» (zdavky). Среди поезжан в конце XIX в. были и родители брачащихся,{182} хотя в более раннее время и у чехов родители не присутствовали при церковном обряде. Невеста ехала на возу с первым младенцем, а жених — с первой дружкой и старосваткой, за ними — остальные участники торжества, лишь старосват часто шел пешком впереди процессии.{183} Особой красочностью отличался свадебный, поезд в Средней Моравии, на Гане, на свадьбах в богатых крестьянских семьях. Невеста с дружками ехала стоя на повозке, запряженной шестеркой лошадей одной масти, в остальные повозки запрягали по паре или четверке лошадей. Впереди, за невестой, и сзади ехали всадники — жених и его дружина. Лошади были украшены: в хвост и гриву им вплетали красные ленты и бахрому, сбруя была переплетена красным сукном, уздечка украшена «хохолками» из перьев.{184} Дружки в это время часто пели:
Uz mo mil'o do kostela ved'o. Povez ty mne, m'a panenko, Jsi li zena m'a? Nejsu, nejsu, svarn'y sohajicku Jesce ja vsady rovn'a Mezi pannama… Уж мою милую ведут в костел. Скажи, моя девушка, Моя ли ты жена? Нет, нет, прекрасный юноша, Я все еще равная Между девицами…{185} (диал.)Церковный обряд у чехов в рассматриваемое нами время стал органической составной частью свадебного ритуала, его кульминацией. В костел нередко переносились и некоторые магические обряды.{186} Дорогу молодым в костел и из костела обязательно перегораживали заставой. В первом случае это была молодежь, во втором — замужние женщины, предъявлявшие свое право на новобрачную, вступавшую в группу семейных женщин. После получения выкупа женщины угощались в трактире.{187}
Дальнейшее празднование свадьбы в чешских землях, как и у словаков, имело несколько вариантов. В собственно Чехии во второй половине XIX в. свадебное торжество становится прочно связанным с трактиром. Даже в том случае, если свадебный обед или ужин устраивался в доме родителей невесты или жениха, часть свадьбы с выпивкой и танцами переносилась в трактир. Здесь часто совершался и обряд надевания чепца на молодую. Некоторые специалисты считают, что празднование сельской свадьбы чехов в трактире не было инновацией, вызванной городским влиянием. Она могла, по всей вероятности, появиться из-за повинности крепостных крестьян брать алкогольные напитки (пиво, вино, водку) лишь в трактире своего пана, о чем свидетельствуют источники с XVII в.{188}
В трактир новобрачные и поезжане, как правило, отправлялись прямо из костела и веселились там до вечера.{189} Угощение и выпивку гости оплачивали по кругу поочередно, а иногда расходы брали на себя жених, старший младенец, родители невесты. Вечером гостей приглашали на свадебное застолье в дом родителей невесты, а на следующий день (тоже из трактира) — в дом родителей жениха.{190} В другом варианте гости и новобрачные сразу после венчания ехали в дом родителей жениха. Совершалась церемония приема молодой в новую семью, устраивался праздничный обед, после которого все переходили в трактир, где танцевали и пили до глубокой ночи или до утра.{191} На следующий день перевозили приданое невесты, а гости снова веселились в трактире. Самым архаичным вариантом, наблюдавшимся вплоть до середины XIX в., было разделение гостей после первого общего угощения в трактире на две части, т. е. на гостей невесты и гостей жениха, праздновавших свадьбу обособленно в доме родителей жениха и невесты.{192} Позднее, как и в Словакии, следовал переезд невесты к жениху и прием ее в новую семью.