Брак у народов Центральной и Юго-Восточной Европы
Шрифт:
Главой большинства супружеских семей был отец, в сложных братских семьях — преимущественно старший брат. Преобладали авторитарные семьи с характерным для них подчинением младших старшим, детей родителям, жены мужу, невестки — еще также свекру и свекрови и т. п. В решении важных семейных вопросов особенно веским было слово главы семьи, но не оставалось без внимания мнение его жены и взрослых сыновей.
Вопрос о вступлении в брак юноши и девушки в большинстве случаев решался в их семьях и прежде всего их родителями, а затем уже самими молодыми людьми. В деревне в подборе брачных пар были непосредственно заинтересованы семьи потенциальных женихов и невест, в нем участвовало также все сельское общество. С этой целью в домах девушек-невест устраивались так называемые поседы (posiedy) — посиделки, на которые приходили «кавалеры». Девушки занимались рукоделием, беседовали с парнями, которые старались их развлечь. Девушки собирались также в каком-нибудь из домохозяйств, чтобы помочь, например, в ощипывании пера или другой работе, стараясь показать свое умение пришедшим парням. Нередко на встречах молодежи было угощение со стороны родителей той, в доме которой собирались, в других случаях его приносили парни. Молодежь встречалась в частных домах и в общественных помещениях, где устраивались танцы — «музыки» (muzyki) — за счет кавалеров. Девушкам не полагалось приходить на танцы без сопровождения матерей, теток, крестных. Дочерей-невест родители вывозили на ярмарки, в ближайший костел, всячески старались, чтобы заметили и их красоту и скромность будущие женихи, а главное — родня этих женихов, особенно если она богатая. Дворы крестьянских семей, где есть дочери на выданье, тщательно подметали, а сами невесты следили, чтобы в доме был порядок. Им было важно заслужить репутацию хозяйственных, гостеприимных, что и неудивительно: ведь от общественного мнения в какой-то мере зависело их будущее замужество. Это было нелегко: ведь создавали общественное мнение главным образом люди пожилые, придирчиво подмечавшие то, что было хорошим или плохим, по их суждению, в поведении молодежи.{20} Впрочем, как это будет показано далее, основным критерием ценности невест и женихов было имущественное положение их родителей, прежде всего размер земельных угодий.
Сельская молодежь общалась на свадьбах, причем родня и друзья жениха и невесты обычно входили в их «дружины», называясь «друхнами» — подружками и «дружбами» — приятелями. Случалось, что пара дружба и друхна впоследствии вступали в брак, если на это были согласны их родители. Юноши и девушки вместе участвовали в календарных праздниках: в святочных гаданиях, в увеселениях на «запусты» (zapusty) — масленицу, в обрядах на пасху, в «зеленые свентки» (Zielone 'swiatki) — троицу, и др. Это давало возможность влюбленным или симпатизирующим друг другу общаться в праздничной атмосфере, когда игровые моменты обряда сближали их в границах дозволенного общественным мнением.
В XIX — начале XX в. в польских деревнях была распространена своеобразная форма ухаживания парней за девушками, так называемая бачарка (baciarka). Ночью по деревне ходили группы парней до 10 человек в каждой. Парни стучали в окно девушки — «симпатии» одного из них. Она выходила к ним или приглашала в дом, если родители не были против этого. Затем кавалер начинал разговор о любви со своей девушкой и они могли проговорить всю ночь.{21} Так же поступали и остальные члены группы, тоже светили и стучали в окна своим «симпатиям», чтобы их разбудить и вызвать на беседу.
Сельские юноши и девушки общались не только на посиделках, во время увеселений и празднеств, они постоянно встречались в будни в пределах своей деревни: по дороге на работу в поле и с работы, у колодца, просто по соседству, оказывая друг другу мелкие услуги, и т. п.
Для всех этих праздничных и будничных общений молодежи, ухаживаний и развлечений характерна локальная ограниченность: наиболее интенсивными они были в своей деревне, менее частыми — с молодежью соседних деревень (парни из соседних деревень хотя и считались чужаками, но браки с ними заключались); в границах прихода и далее контакты становились все более редкими и исчезали на периферии (если за центр взять конкретную деревню). Сильная бытовая и эмоциональная связь молодежи со своей деревней и ее окружением приводила к убежденности в том, что в брак надо вступать в родных местах. Поэтому некоторые из юношей, перебравшихся в город на работу, приезжали за невестами в свою деревню. Это поощряли и даже к этому побуждали молодых людей их родители и близкая родня.
Локальное ограничение имело общественное мнение, оно касалось главным образом молодежи одной деревни и соседних деревень. Хотя молва и хорошая и плохая расходилась более широко, но возникала она в их границах, где все было на виду.
Заботясь о своих выгодах, семья и близкая родня пытались строго контролировать поступки и влечения своих взрослых детей и внуков, братьев и сестер, племянников и племянниц. Особенно заботились о нужных знакомствах юношей и девушек их родители, прилагая все усилия, чтобы не допустить до брака влюбленных, если этот брак считали нежелательным, невыгодным. Родители могли воспрепятствовать браку, угрожая лишением наследства и родительского благословения. Если и случались браки по любви и взаимной склонности, то и тогда социальное и имущественное положение юношей и девушек почти всегда учитывалось при брачном выборе, особенно их родителями. Ценностные ориентации в вопросах брака отражало общественное мнение, согласно которому в деревне, например, брак с безземельным пренебрежительно назывался «браком на ветер».{22} Общение молодежи несколько ограничивалось классовыми и социальными рамками. Шляхта предпочитала браки своих детей в своем сословии, если же шляхтянка выходила замуж за юношу из буржуазной среды, это, как правило, мотивировалось экономическими соображениями. В сельских местностях обедневшая шляхта, стремясь поправить материальное положение, соглашалась на браки своих детей с молодежью из богатых крестьянских семей. В таких сословно-смешанных семьях шляхетский гонор одного из супругов и имущественное превосходство другого нередко приводили не только к недоразумениям, но и к трагическим конфликтам. Правда, в конце XIX — начале XX в. среди лиц свободных профессий (писателей, художников и пр.), в том числе и представителей шляхты, стали «модными» браки с крестьянами. Это объяснялось увлечением в некоторых кругах интеллигенции всем, что связывалось с культурой «людовой», понимаемой как крестьянская, с желанием стать ближе к истокам национальной культуры. Притягательным становился крестьянский быт, привлекала простота и нередко художественная одаренность крестьянских девушек, свежесть восприятия жизни, неиспорченность нравов. Иногда некоторые из положительных черт просто приписывались любимому человеку, а в действительности не существовали. Тогда супружество интеллигента с необразованной девушкой оканчивалось крахом. Надо сказать, однако, что культурный уровень части сельского населения, и прежде всего молодежи, в конце XIX — начале XX в. заметно повысился, и поэтому сословно-смешанные союзы не всегда были дисгармоничны в интеллектуальном отношении; к тому же было распространено мнение, что муж как глава семьи должен быть выше по интеллекту, чем жена, и что ее основные дела — вести хозяйство и воспитывать детей.
Среди крестьян только в тех случаях, когда желание молодых стать супругами не противоречило намерениям их родителей, любовь беспрепятственно приводила к браку. Весь быт крестьянской семьи, ее частнособственнические и религиозные устои, традиционные основы воспитания прививали молодым людям убеждение в необходимости подчиниться судьбе, воле родителей. Поэтому любовь часто имела романтическую окраску, оставалась несбыточной мечтой, а брак по расчету, по воле родителей — неизбежной реальностью.
По-иному складывались судьбы молодежи из рабочих семей. Юноши и девушки из этих семей хотя и прислушивались к советам родителей, но нередко женились и выходили замуж по своему выбору, по любви или взаимной склонности. Более высокий культурный уровень интеллигентов положительно сказывался на частоте их браков по любви. Как уже говорилось, среди дворян и буржуазии в решениях вопроса о браке зачастую проявлялась социальная и даже сословная ограниченность. Основой брачного союза становился экономический расчет, а у буржуазии (особенно среди купечества) — желание породниться с именитыми шляхетскими семьями, пусть даже обедневшими.
С изменением социального строя, с ростом образования и повышением культурного уровня, неравномерным в разных социальных слоях, менялись мотивации брака, представления родителей и молодежи об идеальном партнере в супружеской жизни. В буржуазной Польше у родителей-собственников в выборе и оценке супругов для своих детей преобладали частнособственнические интересы. Прежде всего учитывалось имущественное положение жениха и невесты, зависящее у крестьян от размера земельного надела. В межвоенный период земля потеряла свою исключительную ценность в решении вопроса о браке. В один ряд с ней выдвинулся «капитал» — денежные накопления самих молодых людей или их родителей, которые отдавали часть своих сбережений детям, вступавшим в брак. Таким капиталом в деревне обладали, например, реэмигранты из Америки, где они были на заработках.{23} У крестьян при выборе невесты ценились еще ее трудолюбие, выносливость, а затем уже добрая репутация ее самой и семьи, откуда она была родом. Внешняя привлекательность была желательна, но необязательна. Дочь старались выдать замуж за богатого, его внешние данные, характер, поведение в расчет обычно не принимались. Взгляды родителей передавались детям и становились обычными для многих поколений сельских жителей.
У сельских жителей возраст вступления в брак определялся опять-таки экономическими потребностями семьи, как и брачный выбор. В некоторых сельских семьях, например, отсутствие рабочих рук вынуждало сватать сыну 17 лет невесту старше его возрастом, но сильную и работящую. В семьях бедных и среднего достатка крестьян замуж дочерей выдавали по старшинству, отчасти по материальным соображениям, чтобы не всем сразу готовить приданое: сначала старшей дочери, а затем уже остальным.{24}
В деревне в XIX — начале XX в. преобладающий брачный возраст женихов был 25–30 лет (часто женились и позже), невест — до 20 лет, в межвоенное время — соответственно 25–29 и 20–24 года, но среди женихов преобладали парни в возрасте около 25 лет и старше 30 (21,5 % женихов в краковских деревнях). В сравнительном плане интересно, что после второй мировой войны одинаковое число женихов вступали в брак 20–24 и 25–29 лет, женились и старше, но таких случаев стало меньше (например, в краковских деревнях — 9,2 % женихов), девушки сохраняли прежний показатель — 20–24 года.{25}