Брак у народов Центральной и Юго-Восточной Европы
Шрифт:
По свидетельству источников и литературы, в XIX в. особенно широко был распространен первый тип пшеносин — переезд в дом родителей жениха на второй-третий день после венчания. Он начинался со сборов приданого невесты (перины, подушки, одежда, утварь и т. п.), которое торжественно укладывалось на возы. Выводили из хлева корову (или несколько — в зависимости от зажиточности родителей невесты), мелкий скот, которые также входили в приданое.
Во время прощания молодой со своей семьей и домом гости нередко старались «украсть» для нее в доме ее родителей все необходимое в хозяйстве — от ложки до птицы и даже коровы. Украденное становилось собственностью молодухи. Когда участники пшеносин приближались к дому молодожена, его супруга убегала и пряталась, он должен был ее найти. Мать встречала сына с невесткой хлебом и солью. Невестка, по обычаю, сразу же должна была показать, какая она хозяйственная. Для этого около порога клали кисть для побелки стен, ставили прялку с куделью и т. п. Невестка отодвигала прялку на положенное место в доме, кисть бросала на печь, кудель за печь (опочиньские деревни Келецкого воеводства). Существовала также примета: если невестка подымет брошенную свекровью метлу и поставит в угол, то будет она хорошей хозяйкой. Невестка дарила свекрови и свекру по рубахе, свекру еще полотняные штаны, в противном случае ее могли осудить (Мазовше).{63}
Если выходила замуж вдова, в дом нового мужа ее водворяли, по-видимому в целях оберега, через окно, разбив стекла и прежде бросив туда кота (краковские деревни). Иногда также и не вдовую невестку впускали не через дверь, а через окно: по народным приметам это делалось для того, чтобы ей «не хотелось убегать».{64}
В обычаях встречи новобрачной большую роль играл обрядовый хлеб. Так, в Краковском воеводстве, встречая молодую, свекровь давала ей буханку хлеба. В избе молодая трижды катала этот хлеб с одного конца стола на другой, затем разрезала его и раздавала куски детям.{65} В Мазовше во время пшеносин брали из дома невесты в дом жениха каравай и там им одаривали всех участников свадьбы, начиная с главных — молодоженов и их родителей, сватов, свах и др. Известна обрядовая кража каравая и его выкуп старшей свахой.
Во время пшеносин выступали ряженные медведями, разыгрывались разные сцены, связанные с этим событием. Дружбы рядились «торговцами» и «продавали» всякую мелочь. Молодой выкупал у «торговцев» «куфр» (сундук) своей супруги. Снимая куфр с телеги, парни делали вид, что он очень тяжел. Нередко они сами в шутку клали в куфр камни, чтобы он был потяжелее.{66}
Через несколько дней после свадьбы, чаще всего в воскресенье, в доме родителей новобрачной устраивалась малая свадьба — «поправины» (poprawiny), иначе «огон» (ogon — хвост). На поправины собирались близкие родственники молодоженов, старшая сваха, старшая дружка. Бывало, что они в складчину помогали родителям молодой справить поправины. Иногда на поправинах танцевали женщины в венках из крапивы, в кожухах, вывернутых мехом наружу. Танец этот, вероятно, был ритуального происхождения.{67}
Большое значение придавалось обычаю, по которому молодуха в следующее после венчания воскресенье после обязательного религиозного «вывода» (wyw'od) в костел (до этого она считалась нечистой) шла на так называемое «пшебабе» (na przebabe) в корчму, чтобы отметить свое вступление в круг замужних женщин (радомские деревни).{68}
После «вывода» супруги, взяв с собой пироги и иную еду, отправлялись к родителям молодой на послесвадебник, или «окрухы» (okruchy). которые справлялись в кругу близких родственников.{69}
Городская свадьба. Свадьба разных социальных групп городского населения Польши в XIX — первой четверти XX в. сохраняла некоторые древние традиционные элементы, присущий ей игровой характер и в то же время значение общественной санкции перехода молодых людей в круг людей семейных. Особенно это относилось к свадебным торжествам тех горожан, которые были тесно связаны с сельскими жителями происхождением, узами родства или свойства. Свадьба простолюдинов в небольших городах и местечках мало отличалась от сельской, так же как и многое другое как в их повседневной жизни, так и в праздничных обычаях и обрядах (например, в праздниках календарного цикла). В начале XX в. процесс урбанизации заметно нивелировал их быт, но нивелировка происходила и в сельской среде, хотя менее интенсивно.
Наиболее полное представление о свадьбе городских рабочих дают этнографические материалы, собранные в г. Лодзи — важном промышленном центре Польши.{70}
Среди лодзинских рабочих церемония приглашения на свадьбу в конце XIX — начале XX в. была подобна выполняемой в сельской среде. Согласно традиции, вначале приглашали старостину, старосту, крестных, ближайшую родню и соседей, а после них — сверстников жениха и невесты. Помолвленные после оглашения в костеле сами ходили приглашать гостей. Приглашая пожилых людей, они подчеркивали свое уважение к ним тем, что целовали им руки, обнимали их ноги.
Вечером около дверей комнаты, где жила невеста, били «на счастье» стеклянную и глиняную посуду — бутылки, тарелки, горшки. Если она работала на ткацкой фабрике, то случалось, что все это били перед ее станком.
Свадьба рабочих всегда начиналась в субботу во второй половине дня, а кончалась к вечеру в воскресенье. Таким образом, в отличие от крестьянской она длилась всего только два дня, свободные от работы на фабриках и заводах; дополнительного времени на свадебное торжество администрация промышленных предприятий не предоставляла. Но и сокращенная во времени свадьба сохраняла много традиционных обычаев, часть которых была связана с сельской средой, другая создалась уже в городе и также стала в семьях лодзинских рабочих передаваться от поколения к поколению. Так, например, обычай иметь на свадьбе друхен и дружб был тем же, что и в деревнях, но они отличались от деревенских парней и девушек, выполнявших те же роли в свадебной церемонии. На свадьбу они надевали праздничную одежду городского типа. Правда, в конце XIX — начале XX в. в деревню проникает городской костюм, и это сказывается на одежде сельских женихов, невест и свадебных гостей, прежде всего молодежи.
По давней традиции невесту одевали после приезда жениха не в родительском доме, а у соседей. Полагалось к венчанию надеть на нее все новое, как говорили, «из-под иглы»: это сулило ей счастье в супружестве. Костюм невесты состоял из белого, реже — иных светлых тонов платья, белых чулок, белых или черных туфель и длинной фаты — «велона» (welon). Жених надевал на свадьбу черный костюм, белую рубаху с бабочкой, шляпу с высокой тульей, белые перчатки.
Войдя в родительский дом, наряженная к венцу невеста здоровалась с ожидавшим ее женихом и прикалывала ему к правому борту костюма бант с искусственными цветами. Друхны прикалывали банты дружбам. Невеста получала от жениха свадебный букет из живых или искусственных цветов. Родители благословляли будущих супругов. С напутственными словами к ним обращались староста или старостина, после чего они прощались со всеми присутствовавшими. Весь этот обряд в своей основе не отличался от благословения в сельских семьях.
Под звуки музыки нареченные выходили из дома. Еще в начале XX в. они, по обычаю, ехали в костел раздельно: впереди невеста с дружбами, за ней жених с друхнами, за ними остальные. Позднее распространился новый обычай: жених и невеста вместе ехали и в костел и из костела в карете, украшенной белыми цветами.
При встрече молодоженов, вернувшихся из костела, им давали хлеб, соль и ребенка, что имело магическое значение: должно было обеспечить достаток в совместной жизни и рождение детей. Всех гостей приглашали за стол на первое свадебное угощение. По сохранившейся давней традиции вначале садились молодожены, староста, старостина, старшие гости, а потом уже молодежь. Когда подавали кофе, старостина обращалась к свадебным гостям с песней: «Ой, горький этот кофе, ой, горький». Гости кричали: «Горький кофе!» — молодые целовались. Тогда старостина пела: «Ой, сладкий кофе, ой, сладкий».
Во время второго угощения — обеда — гости кричали, что все несоленое, также, чтобы молодые целовались. В свадебной церемонии старинный обряд очепин выполнялся в ночь после свадебного пиршества. Старший дружба сажал невесту на стул посредине комнаты. Обряд начинался песней: «Do oczepin graja… Oj chmielu…» («Играют к очепинам, ой, хмель»). Старостина снимала с головы невесты венок и, положив его на тарелку, отдавала жениху. Она трижды надевала тюлевый чепец на голову невесты, но только на третий раз невеста его не сбрасывала.