Брамштендте - Йозеф Геббельс (Ростов-на Дону, 2000)
Шрифт:
В фильме были показаны подготовительные мероприятия 19 апреля и события самого дня рождения:
«Праздник начался в прекрасною солнечную погоду, под ярко-голубым небом. Доносится веселая маршевая мелодия: это оркестр полка личной охраны фюрера исполняет в его честь серенаду ко дню рождения. Гитлер принимает поздравления, окруженный своими соратниками, среди которых выделяется Гиммлер. Камера кинооператора любовно проходит по фигуркам детей Геббельса, одетых в белое; они немного растеряны, но ведут себя чинно, стоя рядом с фюрером, который, как известно, очень любит детей! (Этот кадр неизменно вызывал восхищение женщин-кинозрительниц). Затем следует панорама толпы. Огромный хор, разместившийся перед рейхсканцелярией, оглашает площадь песней, славящей юбиляра. Гитлер появляется на балконе перед толпой; площадь взрывается овациями.
Потом следуют сцены официальных приемов чиновников, политиков и военных. К дворцу прибывает колонна больших
Фильм преследовал вполне определенные политические цели: Гитлер хотел подбодрить народ, который после Мюнхенского кризиса не проявлял горячих чувств по поводу возможной войны; тут-то и понадобилось показать огромную мощь вооруженных сил, включая и «люфтваффе» (авиацию). Заодно нужно было «впечатлить» представителей зарубежных стран, приглашенных на торжества. Среди почетных гостей были: бывший президент Чехословакии Гаха, президент Словакии Тисо, министр иностранных дел Румынии. Перед этим Гитлер отдал распоряжение своему министру иностранных дел: «На празднование моего пятидесятилетия пригласить группу иностранных гостей, и среди них — побольше этих трусливых штатских и демократов. Я покажу им парад самой современной армии в мире!»
4. Во время войны 1940–1945 годов
Общеизвестно, что в дни войны руководящие деятели нации играют гораздо большую роль, чем в мирное время. Это относится и к тоталитарным государствам, хотя их вожди и так обладают огромным престижем и влиянием. В странах западной демократии о единстве нации нередко вспоминают только тогда, когда появляется угроза со стороны соперничающей державы, покушающейся на статус этого государства и на жизнь его народа. Тогда людей призывают пойти на жертвы и принести на алтарь войны имущество и свои жизни, и здесь возникает необходимость в национальном единстве и выдающемся лидере — символе этого единства. Это должна быть сильная личность, способная действовать быстро и эффективно, вдохновляя народ на борьбу и подвиги; и потребность в таком человеке с наступлением войны возрастает во много раз. В годы первой мировой войны такими символами национального единства были Клемансо во Франции и Ллойд-Джордж в Англии; а во время второй мировой войны — Черчилль в Англии. Деятельность этих людей ясно показала, что функции и качества премьер-министра сильно различаются в мирное и в военное время.
В фашистских государствах не было смены лидеров, и с началом войны вождь оставался на своем посту. В Германии, как и в Италии, образ вождя тщательно создавался в течение многих лет. С началом войны, наступившей для многих неожиданно, пропаганда только подновляла и видоизменяла уже готовый образ «непогрешимого отца нации». При этом пропагандисты использовали накопленный вождем за годы мира залас политического доверия и напоминали о его предыдущих успехах и победах. Той же линии придерживался и Геббельс. Он заявил, что фюрер разрушил все подлые заговоры своих врагов, выполнил намеченные планы и будет продолжать делать то же самое в трудных условиях войны. Он обладает сверхъестественным даром разгадывать политические интриги своих противников, умеет действовать быстро и решительно, и это делает его необходимым и надежным «щитом нации». В своих речах и обращениях Геббельс подчеркивал незаменимую роль фюрера как «защитника нации» и как военного деятеля, наделенного невероятными талантами в этой области. Теперь Гитлер изображался как «военный гений», как друг своего народа и как умелый строитель «новой Европы». Геббельс стал изображать фюрера в более реалистических тонах, особенно в конце войны. Теперь это был прежде всего «спаситель нации», а не непогрешимый «сверхчеловек»; фигура из героического эпоса, а не из волшебной сказки.
Геббельс продолжал обращаться к фюреру с речами ко дню рождения, но тон их изменился: они стали содержать гораздо больше полемики. В речи, произнесенной 19 апреля 1940 года, даже не упоминалось о «новой фазе оборонительной политики на Западе» — об оккупации Дании и значительной части Норвегии, осуществленной 9 апреля. Геббельс использовал выступление для нападок на Невиля Чемберлена и «глупцов из правящего класса Англии, погрязших в роскоши», и высмеял «выдумки английской пропаганды о разногласиях внутри Германии». Вторая мировая война началась 3 сентября 1939 года, и в тот день премьер-министр Англии сказал, что его страна ведет войну не против германского народа, а только против Гитлера и гитлеризма, и если немцы избавятся от этих двух зол, то они получат почетный мир. Шесть месяцев спустя Геббельс дал ответ на это предложение, заявив, что истинной целью английской плутократии является уничтожение германской империи и германской нации и низведение Германии к статусу 1648 года. Что же касается спекуляций о разногласиях внутри рейха, то это — полная чепуха! Западные политики просто не в состоянии понять глубины доверия, существующего между фюрером и его народом: «Ничто не может поколебать единства немцев, их любви и доверия к фюреру и готовности выполнять его приказы! Мы знаем, что это — самый надежный способ защиты нации в ее великой борьбе! Под благотворным влиянием фюрера германский народ совершенно невосприимчив к действию разрушительной вражеской пропаганды!»
Речь была не такой драматической и эмоциональной, как прежде; Геббельс подчеркнул прочную связь фронта и тыла и полное единодушие германского народа: «Мы отметим пятьдесят первую годовщину фюрера не пышными парадами и яркими праздниками, а упорным трудом и борьбой!»
Не обошлось и без очередного «портрета фюрера крупным планом». Для этого был взят эпизод из кампании в Польше, вошедший в пропагандистский фильм «Огненная купель». В купе поезда, везущего групппу военачальников на польский фронт, показаны германские генералы, собравшиеся вокруг карты и обсуждающие планы ведения войны. Затем камера медленно поворачивается и показывает фюрера, сидящего в углу купе; его лицо задумчиво и омрачено тяжелыми мыслями; видно, какая это великая историческая личность, «гордая в своем одиночестве и страдающая за нас». Снова подчеркивалось полное единство чувств народа и его вождя и готовность повиноваться, на которую Геббельс указывал особенно настойчиво.
В дни невзгод и опасностей войны снова извлекался на свет миф о «германском чуде»: «Вера в фюрера, готовность повиноваться ему и следовать за ним дает нам необъятные силы, которые иностранцы воспринимают как проявление «германского чуда». Для них это загадка, а для нас — естественный и понятный факт! Нельзя даже представить себе, что когда-нибудь будет иначе!»
Это был канун большого германского наступления на Запад, и призыв к полному единению народа и фюрера стал главным мотивом немецкой пропаганды. Спустя год, когда Германия достигла ошеломляющих военных успехов и установила контроль почти над всей Европой, тема «чуда» зазвучала еще сильнее: «Всего один человек, как великий первопроходец, определяет смысл, содержание и направление мирового развития в этом веке. Мы стали свидетелями величайшего чуда в истории: гений строит новый Мир на Земле!» Появился и новый мотив, не звучавший прежде: призыв к укреплению морального духа, способствующего увеличению военных усилий: «Германская нация снова воздает почести фюреру в его день рождения. Любовь и уважение к нему заставляют нас удвоить усилия в борьбе за победу!»
И вот настал 1941 год. Очередная речь ко дню рождения была полна нападок на Англию и восхвалений уверенности, обретенной Германией под руководством фюрера. Геббельс раскритиковал Черчилля, сказав, что английский премьер-министр не выдерживает сравнения с Гитлером: «Недавно мистер Черчилль сказал, что Англия выиграет войну, но он явно не знал, как это произойдет. Мы можем ответить только одно: выиграет фюрер, потому что он знает, как это сделать! Нация, ведомая одним вождем, единая в своем фанатизме, — вот залог победы! Нас ведет человек, стоящий выше любви к славе и похвалам, и мы склоняемся перед ним! Фюрер велик, и у него — надежные помощники и соратники, сияющие в лучах его славы. Вместе с ним они совершили революцию, а теперь выиграют и эту славную войну за свободу и величие Германии! Мы бились многие годы рядом с ним, и мы можем уверенно сказать, опираясь на свой опыт и знания, что наша победа неизбежна; нам нужно лишь оставаться сильными, верными, смелыми — и мы придем к ней с высоко поднятой головой!»
Геббельс выразил фюреру почтительную благодарность всей нации и перечислил все слои германского народа, живущие с именем фюрера на устах: рабочих; солдат, защищающих великий рейх на фронте от Норвегии до Африки; доблестных летчиков люфтваффе, несущих смерть и разрушения на Британские острова; моряков военного флота, зажавших Британию в железное кольцо блокады; крестьян, женщин, молодежь; все они «приветствуют фюрера как своего вождя и главнокомандующего и все они едины в своей вере и преданности ему». Речь заканчивалась традиционным обращением к Богу о ниспослании фюреру долгой жизни и успехов в борьбе за свободу нации.
Прошел год, и война не принесла желанной победы, а только расползлась еще шире. В апреле 1942 года немцы осознали, что к ним снова вернулся старый кошмар ведения войны на два фронта: на Востоке и на Западе. Черчилль не сдался, и министр пропаганды уже не решался противопоставлять «этого хвастливого и заурядного англичанина» своему фюреру. Так как окончательная победа уже не казалась делом близкого будущего, то в пропаганде был сделан упор на стойкость и героизм сопротивления, а не на прежний энтузиазм. Обстоятельства потребовали извлечь из глубин истории новую фигуру, с которой можно было бы достойно сравнивать фюрера. Им оказался Фридрих Великий, фильм о котором был широко показан в Германии весной 1942 года. Картина «Великий король» прославляла героическую стойкость Фридриха Второго в критические периоды Семилетней войны и рассказывала о его страданиях, разочарованиях и трудностях. Словом, исторические параллели напрашивались сами собой.