Брамштендте - Йозеф Геббельс (Ростов-на Дону, 2000)
Шрифт:
Глава 9
Уверенность в победе
«В результате прорыва немецких танковых соединений войска Первой группы армий союзников (10 английских, 18 французских и 12 бельгийских дивизий) оказались окруженными и прижатыми к морю в районе французского города Дюнкерка. Английское командование приняло 20 мая 1940 года решение об эвакуации своих войск, не согласовав его с союзниками. Эвакуация была облегчена тем, что Гитлер неожиданно одобрил приказ об остановке танковых частей на промежуточном рубеже. Причины этого приказа не выяснены историками до настоящего времени. Есть мнение, что Гитлер, позволяя деморализованным английским солдатам вернуться домой, рассчитывал вызвать с их помощью волну страха и растерянности в английском обществе
Удалось эвакуировать основную часть союзных войск (англичан, французов и бельгийцев) в количестве около 340 тыс. человек. Англичане потеряли около 70 тыс. человек, а также все вооружение и технику. 28 мая капитулировала бельгийская армия, а 4 июня сдались в плен 40 тыс. французов, прикрывавших эвакуацию и израсходовавших все боеприпасы». [9]
Пропаганда, согласно самой своей природе, не может заменить военный успех, но она может подготовить и усилить его, а потом еще и помочь воспользоваться его плодами. Пропагандист поддерживает военную кампанию, подстегивая в своем народе настроения агрессивности и уверенности и обвиняя народ вражеской страны и ее руководителей во всех мыслимых и немыслимых грехах, чтобы ослабить их сопротивление. В период военных действий пропагандистам приходится непрерывно подправлять свои планы, приспосабливая их к меняющейся ситуации. Такую регулировку легче производить в условиях тоталитарного государства, поскольку там никто не мешает им менять объем и интенсивность пропаганды в ту или другую сторону по своему усмотрению.
9
Энциклопедия Третьего рейха» // Из истории второй мировой войны.
Разумеется, ничто так не способствует успеху пропаганды, как сами военные успехи. Молниеносные военные кампании, проведенные германской армией в Польше, а затем и в Скандинавии, создали в германском обществе безусловную уверенность в выдающемся стратегическом таланте Гитлера и в эффективности вермахта, действовавшего по его планам. Эта уверенность подкреплялась и усиливалась радиорепортажами и очерками, выпусками кинохроники и документальными фильмами (вроде картины «Огненная купель», показавшей с яркими подробностями разгром Польши, выполненный всего за 18 дней). После быстрой оккупации Нидерландов и несколько неожиданной капитуляции Бельгии падение Франции казалось неминуемым. Когда оно действительно произошло и единственным сражающимся противником осталась Британия (по выражению составителей ежедневного бюллетеня вермахта от 3 июля 1940 года), пропагандисты и население Германии поверили в скорую победу над англичанами и в полное завершение военных действий. Но завершающий удар по Британии так и не был нанесен, и германской пропаганде пришлось перестраивать свои выступления. Сначала отложили на время, а потом и вовсе оставили тему ненависти к Франции, составлявшую до этого главное содержание ожесточенной пропагандистской кампании; пришлось также умерить радостные ожидания победы над Англией, когда выяснилось, что никакой капитуляции Британии к декабрю 1940 года не предвидится, а полное окончание войны отодвигается на неопределенное время.
Нацистская пропаганда всегда с большой охотой использовала прием разоблачения «коварных замыслов врага». Такой способ был удобен для оправдания агрессивных военных выступлений Германии против других стран, в том числе и нейтральных, суверенитет которых грубо нарушался: все объяснялось необходимостью «сорвать зловещие планы вражеской коалиции». Именно так освещались успешные военные походы против Дании, Норвегии, Голландии и Бельгии: они были представлены как «предупредительные меры, опережающие бессовестные поползновения Англии и Франции, всегда считавших нейтральные страны не более чем пешками в своей грязной игре».
Перед германским вторжением в Норвегию было объявлено, что западные державы собираются напасть на эту «беззащитную страну, чтобы получить возможность шантажировать Германию». 9 апреля 1940 года германское верховное командование объявило о высадке своих войск на побережье Норвегии, и Министерство пропаганды дало указание всем редакторам газет «характеризовать это событие как молниеносный ответ германской армии на попытки Британии превратить Скандинавию в театр военных действий против Германии». Сказать по правде, этот «предупредительный удар» имел свои основания, поскольку Британия и Франция планировали в то время провести морскую операцию в Норвегии. Западные державы собирались осуществить план «Уилфред», предусматривавший действия в норвежских водах и оккупацию части территории Норвегии с целью предупреждения высадки немцев. Согласно плану «Уилфред», предполагалось провести минирование норвежских территориальных вод и оккупацию городов Нарвик, Берген и Ставангер.
Обе воюющие стороны хотели бы выглядеть достойно в глазах мировой общественности и искали причины для оправдания своих действий, но у немцев имелось огромное преимущество: они могли выполнять свои планы, не спрашивая согласия норвежского правительства.
Начало осуществления британского плана, принятого верховным военным советом этой страны 28 марта 1940 года, было намечено на 5 апреля; в этот день правительствам скандинавских стран собирались вручить оправдательные дипломатические ноты, а затем приступать к постановке мин. По некоторым причинам ноты поступили в Стокгольм и Осло только вечером 7 апреля, а установка мин началась на следующий день. Газеты скандинавских стран подняли шум, гадая насчет планов союзников в этой части Европы.
Гитлер еще 3 марта решил, что нападение на Скандинавию принесет ему пользу и создаст хороший прецедент для последующих действий против Голландии и Бельгии. Германская операция «Везерюбунг» началась рано утром 9 апреля. Случилось так, что военные флоты обеих стран начали свои передвижения одновременно в соответствии со своими планами. Гитлер был меньше осведомлен о намерениях союзных держав, чем они о его замыслах, но зато он был преисполнен решимости нанести удар первым.
Немецкая пропаганда утверждала, что германское правительство давно узнало о кознях противника в Скандинавии и следило за их развитием в течение нескольких месяцев. Затем последовал «молниеносный ответ на происки британских пиратов», провозгласивших, что «нейтралитет больше не принимается во внимание»; теперь немцы использовали этот лозунг в свое оправдание. Нацистское правительство заявило, что «Германия берет Данию и Норвегию под защиту рейха»; эта зловещая формула звучала уже не в первый раз и была знакома европейцам еще с той поры, когда германские войска оккупировали Прагу и расправились с Чехословакией. Люди Геббельса усердно подчеркивали «мирный характер действий Германии» в Дании и Норвегии. Говорилось, что Германия не собирается использовать эти страны в качестве плацдарма для нападения на Англию и что «их суверенитет не будет ущемлен».
Затем редакторы газет получили директиву, предписывавшую не сообщать ни при каких обстоятельствах, что «Германия предприняла эти меры, чтобы обезопасить поставки железной руды из Скандинавии и получить базы для новых военных операций». Также запрещалось выражать по поводу оккупации Дании и Норвегии какую-либо радость или торжество. Следовало только подчеркнуть унижение, понесенное Англией и Францией, и полное бессилие их правителей, не сумевших ничего противопоставить блестящей германской акции. Через две недели эта тема была усилена ссылками на документы, найденные в Норвегии, проливавшие новый свет на зловещие интриги Англии и Франции в этой стране. Обнаружение этих «документов», найденных весьма кстати, послужило для оправдания законности предупредительных мер, предпринятых Германией, и для посрамления Англии в глазах мирового общественного мнения, увидевшего, «какими нечистоплотными махинациями было занято английское правительство в Северной Европе».
Сразу же после успешной германской операции в Скандинавии в лагере противников Германии раздались голоса, предупреждавшие, что вскоре такая же участь постигнет Голландию и Бельгию. В связи с этим германская пресса получила указание не упоминать названия этих стран в своих материалах, и после этого германские газеты отрицали наличие планов вторжения в Бельгию и Голландию даже тогда, когда до вторжения оставалось всего два дня. Немецкая пропаганда высмеивала «неуклюжие маневры англичан, пытающихся скрыть за разговорами о немецком вторжении собственные агрессивные намерения»: «Именно Германия всюду выступает в защиту мира, тогда как ее противники склонны к агрессии и к расширения театра военных действий».
Помощники Геббельса продолжали свою крикливую кампанию под лозунгом «Держите вора!» даже тогда, когда вторжение в Голландию и Бельгию уже началось. Германские газеты и радио ссылались на заявление Риббентропа, упомянувшего о «недвусмысленных доказательствах намерений Англии и Франции оккупировать эти две страны»: «Фюрер просто опередил их в очередной раз, оставив их в дураках, вот и все!» К тому же, как говорилось, «правительства Голландии и Бельгии долгое время помогали нашим противникам». Поэтому они и стали «жертвами нового витка войны, раскрученного плутократическими державами», и жертвами отнюдь не невинными, так как их генеральные штабы давно уже стали не более чем филиалами спецслужб Англии и Франции. Тут, кстати, опять нашлись «документы», подтвердившие «виновность правительств этих стран во враждебных замыслах по отношению к Третьему рейху». Сообщалось, что германские военные обнаружили в Голландии «32 000 топографических карт генерального штаба Нидерландов, охватывавших территорию Великой Германии», и это преподносилось как неопровержимое доказательство подготовки агрессии против рейха. Впрочем, отмечалось, что Бельгия, да и сама Франция, послужили всего лишь пешками в корыстной игре Англии и были вовлечены в войну не ради своих собственных интересов, а в угоду ее целям.