Брат на брата. Окаянный XIII век
Шрифт:
–А где ратники твои? – забеспокоился Юрий.
–Я их отвел подале, дабы не обнаружить случаем себя. Да, вот еще что, – озорно сверкнул глазами Дорофей. – Тяжелые доспехи у них в сани сложены, а мы те сани умыкнули.
–А ну хватятся?
–Да нет же, – махнул рукой воевода. – Они сани-то те в стороне поставили, за лошадьми.
–Смотри, воевода! Коли чего, с тебя спрос, – улыбаясь, погрозил перстом Юрий. – Веди!
Только на подходе к лагерю владимирская дружина была замечена дозором, но поздно. Захваченные врасплох, воины Изяслава не успели даже вооружиться,
–Ты где же это так научился мечом махать? – спросил Юрий Романа, отметив во время сражения его необычное умение владеть оружием.
Роман застенчиво улыбнулся, оказавшись в центре внимания окружавших Юрия гридей, с готовностью ответил:
–Поначалу отец учил, а потом сам: видел, как поганые своих молодых воинов учат саблей владеть, – повторял за ними; потом у ромеев не раз видел схватки воинов; на турнирах в Константинополе даже свеев видел. Зовут их рыцарями, а живут они у холодного моря. Очень умелые и жестокие воины.
–Будет об этом, – остановил рассказ Романа князь. – Свеи далеко от нас, свои же рядом, и они намного опаснее. Ты вот что, когда вернемся, приемы боя иноземного покажи непременно.
–Как прикажешь, князь, – склонил голову Роман.
После скоротечного сражения на Тросне владимирцы пошли на Литову, но Кир Михаила там уже не было. Прослыша, что Изяслав Владимирович разбит, он бежал в Киев к своему тестю. Юрий же вернулся во Владимир и был встречен колокольным перезвоном и всем народом владимирским.
4Меды и брага, вино ромейское лились рекой, столы ломились от яств – то великий князь Всеволод Юрьевич потчевал ратников и народ владимирский, празднуя победу над князьями-разбойниками. Радостно на душе у князя, светло. Есть на кого землю владимирскую оставить, кому великий стол передать. Что Константин, что Юрий – оба достойны стать во главе рода. «Юрий-то даже покрепче будет, – отметил великий князь, сравнивая сидящих рядом сыновей. – Константин мягок, сердоболен, видно, в мать пошел, а Юрий весь в меня: решителен, горяч, нетерпелив. Да ничего, жизнь пообломает, поумнеет, остепенится, дай срок».
Князь медленно поднялся с высокого резного кресла, обвел пирующих взглядом.
–Полны ли чаши? – привлекая внимание, возвысил Всеволод голос.
Рев был ему ответом.
–Ноне славим мы дружину володимирскую, воевод, сына моего Юрия. Бог даровал им победу. И победа сия да будет предупреждением врагам нашим, да возвеличит землю володимирскую и укрепит порубежье. Осушим же чаши во славу!
–Слава великому князю!
–Слава князю Юрию!
–Слава! Слава! Слава! – гремело за столом и эхом отдавалось на княжеском дворе, на площадях и улицах города. Владимир праздновал победу.
Уж за полночь Юрий покинул пир. Он с трудом пробрался через двор, заполненный пирующим народом, и вскоре оказался у соколичего домика, погруженного во тьму. И только одно окно – окошко ее светелки – теплилось светом.
«Ждет!» – радостно екнуло сердце.
Юрий взбежал на высокое крыльцо: дверь оказалась не запертой, как не запертой оказалась и дверь, ведущая на женскую половину. Юрий прошел по узкому коридору и осторожно толкнул дверь светелки. Освещенная одиноко горящей свечой, Дубрава стояла, прислонившись спиной к стене, простоволосая, в белой льняной рубахе.
–Пришел! – со стоном выдохнула девушка и медленно опустилась на стоявший рядом столец: томительное ожидание окончилось и силы оставили ее.
Юрий опустился перед ней на колени, прижался лицом к горячим ладоням.
–Дубравушка, лада моя, ждала ли? Рада ли возвращению моему? – шептал Юрий, целуя ее руки.
Девушка приподняла ему голову, глянула в глаза, словно опалила, молча прильнула к его губам. Кровь горячей волной ударила в голову. Хмельной от выпитого вина и девичьих поцелуев, Юрий поднял Дубраву на руки и прошел в спаленку, где белым облаком возвышалось ложе.
Светало. Утомленные, пресытившиеся ласками, они лежали, тесно прижавшись друг к другу, слушая удары сердец. Первым нарушил молчание Юрий. Склонившись к самому уху девушки, он прошептал:
–Дубравушка, милая, лада моя. Ночь на исходе, и я не хочу, чтобы меня видели выходящим из ложницы. – Помолчав, он добавил: – Люба моя, жизнь без тебя не в радость. Хочу просить отца дозволения жениться на тебе.
Девушка вздрогнула, зябко повела плечами. Накрыв его губы ладошкой, она с нескрываемой горечью тихо проговорила:
–Не быть горлице рядом с соколом, не лежать на княжеском ложе холопке. А любить мне тебя никто не запретит. Прошу, любый мой, коли хочешь быть со мной, не ходи к князю, не говори ему о нашей любви. Прознает великий князь про нас, чует мое сердце, разлучит.
Юрий упрямо тряхнул головой и хотел было возразить, но Дубрава закрыла его губы поцелуем.
–Не торопи время, – прошептала она. – Любовь – бездонный колодец, а мы сделали только первые глотки.
Новгород Великий
1Лень и скука одолевали князя Мстислава, старшего сына Мстислава Храброго, в захудалом Торопце. После богатого и славного Киева, где Мстислав воевал против Всеволода Чермного на стороне Рюрика и Мстислава Романовича, после людного и гостеприимного Смоленска Торопец показался Мстиславу серым и неуютным. Пиры и охота ему скоро наскучили, долгие, умные беседы с духовником отцом Лукой утомляли и вызывали зевоту, а лица приехавших вместе с ним в Торопец бояр раздражали. Последние дни князь часами лежал без движения на ложе, уставившись в потолок, и лишь изредка по вечерам выходил на крыльцо княжеского терема подышать весенним морозным мартовским воздухом.