Братство дороги
Шрифт:
Первый из шести ремней отцепился, и я принялся за следующий. Когда насекомое скрылось под столом, до меня донеслось сухое клацанье его металлических ножек. Почему-то я был уверен, что под моей спиной есть отверстия, через которые он может меня ужалить. Я продолжал работать, пальцы скользили по следующей пряжке. Если тварью управляет какой-то интеллект, она будет держаться подальше от зоны досягаемости моих ног.
Клацанье коготков о стальную ножку сообщило мне, что тварь забирается на дальний край стола. Должно быть, ее коготки снабжены магнитиками: ни одно существо размером с кролика не смогло бы взобраться по металлической поверхности другим способом.
Я
С лихорадочным возбуждением я расстегивал пряжки оставшихся ремней, осматривая стены и опасаясь прибытия других игло-жуков.
Минутой позже я уже опустил босые ступни на холодный пол и обнаружил, что ноги отказываются удерживать вес моего тела, даже такого тощего. Из запястья, через которое трубки пичкали меня своей гадостью, продолжала течь кровь. Кожа свисала лоскутами, и блестело живое мясо.
На столе обнаружилось несколько чистых и мягких подкладок, которые, видимо, предохраняли мою спину от пролежней. По всей длине стола тянулся спускаясь вниз желоб. Должно быть, они смывали мои нечистоты, когда я лежал без сознания. Меня наполнила ненависть. Кто бы ни сотворил это со мной, я его искалечу, а затем прикончу.
Дверь позади меня была серебристо-стальной, как и сам стол. Я огляделся в поисках оружия, но в комнате ничего не было, кроме изъеденных ржавчиной корпусов древних механизмов. Схватив стойку для снадобий как копье, я двинулся на дверь. Снаружи могло быть множество врагов. Не жуки же подняли меня на стол и пристегнули к нему.
Положив руку на дверь, я на мгновение остановился, пытаясь привести в порядок мысли. Неужели Катрин действительно была здесь? Неужели это она разбудила меня? А ее поцелуй казался совсем маловероятным - принцесса ненавидела меня, и не без оснований. Тут нож в сердце оказался бы более реалистичным приветствием. Тем не менее, что-то ведь разбудило меня от, должно быть, месяцев, или даже лет, спячки. А Катрин когда-то водила компанию с ведьмой грез, так почему бы это не быть ей? Возможно, она решила, что позволить мне проспать здесь, в недосягаемости для ночных кошмаров, всю жизнь, было бы для меня слишком хорошим концом.
Вспомнив, что за мной наблюдают, я оставил дверь и встал на пятачок перед подсматривающим за мной глазом, который висел высоко в углу и мигал маленьким красным огоньком.
– Я иду к тебе, и ты не скроешься от меня даже на том свете.
Взмахнув стойкой в вытянутой руке, я сбил коробку. Она ударилась о стену, затем об пол, линза выскочила, покатившись по полу, и я раздавил ее металлической ножкой стойки. Превосходный монолог, по крайней мере для человека без одежды, без оружия и без плана, но он распалил во мне огонь, кроме того, никогда не помешает посеять семена тревоги в умах ваших врагов.
Разрушение механизмов, созданных Зодчими, безусловно, ужасная утрата знаний и возможностей, которые находятся за пределами нашего воображения. Однако, когда проделываешь это, острые ощущения тебе гарантированы.
Дверь передо мной открылась - запирающий механизм разъело, металл разложился до необычного белого порошка - это хорошо, поскольку я находился не в том состоянии, чтобы ее вышибить. Самым удивительным в изделиях Зодчих всегда было не то, как они ломались, а то, каким образом многие из них до сих пор функционировали. Я ожидал, что по истечении одиннадцати долгих веков со дня Тысячи Солнц они все превратятся в пыль. По крайней мере ничего из того, что было создано в первые три столетия после этого события, до сего дня не дожило.
Коридор был покрыт толстым слоем пыли, по углам валялись развалившиеся корпуса игло-жуков. Ведущие вправо и влево лестницы заблокированы обломками рухнувшего потолка. Я двинулся дальше, к месту, где открывался проход в обе стороны. Слева от меня высилась куполообразная стальная машина, которая испускала мягкое свечение, льющееся через небольшие портики. Десятки игло-жуков и других подобных устройств - но с режущими дисками вместо игл или, наоборот, с нитями для шнуровки - валялись по всему полу, разбитые вдребезги. Те из них, что были менее всего повреждены, тесно прижались к куполу, словно ища у него поддержки. Когда я заглянул, некоторые дернулись в мою сторону, но ни один не преодолел и половины пути прежде, чем свет в их глазах угасал, и они переставали двигаться.
Комната справа излучала холод, в ней находилось несколько больших сундуков, белых, прямоугольных, без орнаментов и замков. Когда я в нее вошел, тело покрылось гусиной кожей. Наверное, просто от холода. Тяжело быть голым в месте, которое стремится причинить тебе зло. Слой какой-нибудь материи не очень бы меня защитил, но я бы чувствовал себя гораздо увереннее. У Ликурга я читал, что, когда римляне пришли к Утонувшим Островам, на них напали бреттанцы, на которых из одежды была только синяя краска на голое тело. Бреттанцы вымерли и уступили свои земли, но я уважаю их отвагу, если не тактику.
Стальной цилиндр длиной вполовину моей руки и чуть потолще нее стоял между сундуками. От его верха до низа протянулся длинный ремень из темного тканого пластика. Подняв цилиндр, я ощутил, что он тяжелее, чем я представлял. На нем была выштампована надпись неизвестными мне значками. Я повесил цилиндр через плечо. Грабитель определяет ценность похищенного, только покинув место преступления.
С помощью металлической стойки я поднял крышку одного из сундуков. С тихим вздохом из него вырвался морозный туман. Сундук был наполнен льдом и завернутыми в прозрачный пластик внутренними органами: сердца, печени, глазные яблоки в желе и прочая требуха, название которой лежит за пределами моего лексикона. Второй сундук хранил стеклянные флаконы, стянутые сверху и снизу металлическими кольцами, на них был выштампован символ эпидемии - три пересекающихся полумесяца. Это я знал по оружейному подвалу, который однажды поджег под горой Хонас.
Я сунул туда руку и взял наугад три флакона, их холод впился в мою плоть. Чтобы положить их на пол, пришлось отрывать вместе с кожей. Затем с помощью пластиковых трубок я привязал каждый флакон к ножке подставки. Я не знал, какая в них заключена болезнь и по-прежнему ли она смертельна, но, когда единственное твое оружие - неуклюжая металлическая палка с тупыми крючками, ты используешь все, что сможешь найти.
Повернувшись, чтобы уйти, я обнаружил в дверях привидение: Мисс Добрые-Глаза-и-Сострадание мерцала сейчас, как призрачный Зодчий, которого я видел почти год назад. Она была в длинном белом одеянии, почти как халат, но без складок и талии.