Братство Трилистника
Шрифт:
– - Дело секретное?
– деловито осведомился Афанасий у Рылеева как будто спрашивая, можно ли ему остаться или нет.
– - Конечно, секретное, но ты можешь остаться: речь пойдёт о девушках из вашего Братства.
– - Что с ними?
– у меня ёкнуло сердце.
– - Они живы и здоровы, -- успокоил меня Рылеев.
– Но вот наткнулись на такое, что сами не до конца поняли. Что-то странное творится в Спокан-Хаусе. Эмма Хэдли потребовала, чтобы приехал ты. Почему, не знаю, тебе объяснят всё в Чинукске. Девушки сейчас остановились там, в домике у Мины Златковской.
Я лишь покачал головой.
– - Знаешь, когда я получил письмо от неё, -- задумчиво сказал Рылеев, -- то самое, где как-то она как-то невнятно объясняла причины твоего появления на Побережье, я сначала насторожился. Всё-таки Эмма англичанка и может вести какую-то свою игру. Но просьбу её выполнил. Потом пообщался с тобой, увидел, что ты хоть и странный, но заслуживаешь доверия. Я бы хотел узнать твою настоящую историю...
Афанасий снова мотнул головой, как будто спрашивая, стоит ли ему выйти. Я лишь грустно улыбнулся Рылееву.
– - Нет, Кондратий. Ты просто не поверишь.
Премьер задумчиво покивал головой. Вздохнул.
– - Что ж. Впрочем, это пустое. Праздное любопытство. Есть дела намного важнее и актуальнее.
– - Но почему всё-таки Ерёму?
– - Спросил Афанасий.
– Может, Влад успеет вернуться до окончания перемирия?
– - Не успеет, -- отрезал Рылеев.
– Объяснить не могу -- просто чувствую, что он там надолго застрянет.
***
Поздней ночью 31 декабря, я въехал в Шпанберг, город, который мы освобождали этим летом, стоя насмерть и не давая прорваться Паттерсону на юг. Шёл дождь. Всё-таки это тёплый край: снег здесь очень большая редкость, даже на новый год. Я рассчитывал, что отпраздную его с Аней, но дела -- тот бардак, который творился в нашей временной столице-, к сожалению, не дали мне такой возможности. Хотя оставалась надежда, что Тигрёнок празднует его по юлианскому календарю, а значит, у меня в запасе десять дней.
– - "Вот тоже головная боль для революционного правительства", -- думал я.
– "Надо будет как-то унифицировать календари и, если для измерения уже ввели метрическую систему, тут будет куда как сложнее: тут на религии дело замешано".
Я был одет в форму офицера калифорнийской армии. Впрочем, в то время солдат и офицеров можно было различить только по погонам и цвету шляпы у командного состава. Это потребовал ввести фон Керн, чтобы он мог хоть как-то на поле различить офицера и солдата. Покрой мундира у нас был взят с армии североамериканских штатов, только цвет выбрали зелёный. Что давало нам преимущество перед "красномундирниками" британцами, особенно весной и летом. На голове была офицерская конфедератка. Очень жалел, что стетсон, известный как ковбойская шляпа, изобретут только через сорок лет.
Я ехал на Ганнибале, сером мустанге, которого мне дал Диего де ла Вега, чтобы я добрался до Новой Вологды, а после нашей встрече в Россе подарил. На время северного
Ещё на мне красовались орден Медведя и медали, полученные как раз за битву при Шпанберге, в который я въезжал, и за оборону Новой Вологды. Всё-таки Сверчков и Хмелёв молодцы: насели на командование и выбили всем солдатам наших рот награды, а для погибших - содержание семьям. Я немного грустно подумал, что всё-таки они командиры лучше, чем я. Мне это почему-то и в голову не пришло.
С Афанасием я расстался в Новой Вологде. Он задержался, чтобы передать все дела Ерёме Хмелёву, а мне надо было срочно выезжать в Чинукск.
Шпанберг был одним из городов, которые были основаны Матвеем Коломенским во время работы Первой Тихоокеанской Экспедиции, той самой, благодаря которой заселённая доселе индейцами и испанцами на юге Калифорния стала говорить на русском языке. Город назвали в честь Мартына Петровича Шпанберга, одного из соратников Витуса Беринга. Мартын Шпанберг исследовал западное побережье Северной Америки вместе с Лаптевым, основал Порт-Беринг на острове Елизаветы.
Погиб Мартын Шпанберг в 1761 году во время шторма, уже на подходе к Ясеневу Перевалу. Собственно говоря, Тихоокеанская экспедиция пользовалась его картами и описаниями, поэтому в его честь и назвали этот городок. Хотя было немного странно: поселение находилось далеко от морских берегов.
В конце 1820 года Шпанберг был небольшим городом, населённым в основном мастеровыми. Также и мы, и британцы держали здесь гарнизон: положение города позволяло успешно контролировать окрестные земли и сдерживать индейцев, которые в те годы были проблемой.
Сюда я приехал забрать Жана, который получил тяжёлое ранение в летней баталии. Да, его умение владеть оружием повысилось, но вот умение владеть собой осталось на прежнем уровне. Он несколько раз бросался в атаку, хотя мы сидели в обороне. Вот в одной из таких атак он просто нарвался на залп британской пехоты. Чудом выжил, но остался залечивать раны, когда мы вместе с подкреплением от Лунина ушли оборонять нашу временную столицу.
Въехав в город и предъявив пропуск страже (хотя мои награды впечатлили ребят из ополчения гораздо больше, чем пропуск, подписанный самим Резановым), я отправился искать нашего французского добровольца. Он проживал сейчас на Мясной улице. Произнеся про себя это название, я ускорил поиски - найти её оказалось не так и сложно, ребята на воротах мне объяснили вполне понятно. Вскоре я уже ехал по узкой улочке, свойственной скорее германскому городу, нежели русскому или испанскому.
Спешившись у небольшого каменного дома, в котором, по идее, должен был жить Жан, я постучал в дверь. Мне открыла крепкая сорокалетняя женщина.
– - Мне нужен господин Жан Журне.
– - Комендант?
– Спросила она.
– А вы кто такой?
– - Какой комендант?
– Удивился я.
– Я майор Республиканской Калифорнийской Армии, Владислав Павлович Ясенев.
Я что-то перестал понимать происходящее. Надо бы разобраться. Только хотел наехать на даму, как за спиной женщины раздался шорох и навстречу мне выскочил наш зарубежный поэт.