Братва и кольцо
Шрифт:
— Мои дорогие Сумкины и Шлюмкины, — начал Бульба. — Чуки и Перестуки, Рытлы и Корытлы, Тузиксы, Телепузиксы, Татталья, Барзини…
— Сопрано! — откликнулись сельчане.
— Ага, Сопрано и все остальные, — согласился Бульба. — Сегодня мне стукнуло сто одиннадцать лет.
— С днём рождения! — взревела толпа. Бульба выдержал паузу и продолжил:
— Я стар. Я очень стар! Я просто суперстар! Шутка, конечно! Половина из вас — просто славные карапузы. А с другой половиной я запросто пошёл бы в разведку. У меня есть две новости. А точнее, одна, и щас я вам её скажу. Дальше откладывать некуда. Я ухожу. Сейчас, гудбай.
И тут… Бульба действительно ушёл. Сразу! Исчез!! Растворился!!! Никто, кроме Пендальфа, так и не успел заметить, как Бульба надевает себе на палец неприметное колечко… Толпа захлебнулась восторженным рёвом, попадали в обморок впечатлительные барышни, а очнувшиеся алкаши пропитыми голосами стали требовать повторить представление. Какой-то деревенский мальчишка так и застыл с раскрытым ртом, продолжая пялиться в пустоту на то место, где только что стоял Бульба. Подзатыльник, щедро отвешенный ему приятелем, вернул парнишку в реальность.
— Копперфильд-раззява… Ты чего пялишься, Дэвид??? Себя на том месте увидел? Придурок!!! Читал, что написано? Не пробуйте повторить это дома!!!
— Вот именно, — бросил в их сторону проходивший мимо Пендальф — он с хитрым прищуром следил, как прогибаются доски на сцене под тяжестью шагов невидимого Бульбы. — Жрал бы ты поменьше, может, и вправду был бы невидимым, дорогуша… — хмыкнул он в усы и пошагал вслед, отмечая то открывшуюся саму по себе калитку, то повернувшийся в дверном замке ключ, то, наконец, отворившуюся входную дверь.
Довольная харя Бульбы возникла посреди комнаты самым невероятным образом — стянув с пальца кольцо, он помусолил его в ладонях и, удовлетворённо хмыкнув, упрятал своё сокровище в карман жилетки. Что-то напевая себе под нос, он принялся расхаживать по дому в превосходном настроении — пока в одной из комнат не наткнулся на насупленного Пендальфа.
— И чё это было? Амаяк Акопян и его ляськи-ма-сяськи???
— Да ладно, Пендальф! видал, как всех заколбасило? — не мог остановиться Бульба.
— Полегче с волшебным кольцом, дружище Сумкин. Иногда проще просто курнуть… а то может и башню сорвать.
— Да, ладно, расслабься!!! Я только разок-то и попробовал. Пригляди за хлопцем. За Фёдором. — Несмотря на взвинченность, Бульба явно понял, к чему клонит его кореш, и всячески пытался «слезть с темы».
— Отдыхай, дружище. Всё будет ништяк.
— Я ему всё оставляю.
— А золото, бриллианты?
— Да, да. Кольцо в конверте, на каминной полке, — Бульба оглянулся на Пендальфа, шагнувшего к камину, и понял, что попался. — Ой, ошибочка вышла. Оно у меня на кармане. Вот тебе раз! Хотя… это ж подарок судьбы. А подарки не передаривают.
Пендальф насупился:
— Есть мнение, и не только моё, что кольцо надо оставить.
Бульба ринулся в атаку, неуклюже и со всей дури:
— На это я пойтить не могу! Да. А придётся! Надо было сразу его в ломбард сдать, как только нашёл. Я теперь придётся за так отдать!
— Спокуха, без пены, — давил коротышку авторитетом Пендальф.
— Я что ты меня заводишь? — дёрнулся Бульба, отвернулся от приятеля, сунул руку в карман, словно ища поддержки, и пробурчал себе под нос: — Колечко, колечко, выйди на крылечко…
— Знакомый базар, где-то я такое уже, это, слышал… Вышел Бульба на крыльцо почесать своё кольцо… Хе-хе…
Не стерпев издевательства, Бульба снова завёлся не на шутку:
— Моё кольцо! Хочу — отдам, хочу — золотые зубы вставлю!
— Будешь упираться — тебе и вправду зубки вставлять придётся… Ладно, не гоношись… Я тебе и так денег дам — хоть в три ряда вставь, как у акулы.
И тут Бульба окончательно потерял разум:
— Ааа, я понял — ты кольцо себе закрысить хочешь!
Пендальф решил, что пора брать быка за рога и давить на психику. Он словно стал на две головы выше, в комнате потемнело и запахло вазелином.
— В этот раз разозлил ты меня, Бульба, по-настоящему. Гляди, как бы чего не вышло. Плетнём придавит или авария какая случится. Не зли меня, крысёныш. Отдай кольцо по-хорошему от греха подальше. Не кривляйся, давай уже.
Бульба моментально растерял остатки геройства, сник, но быстро сумел собраться, да так умело, что Пендальф был вынужден признать свою школу — коротышка не оставил надежд выкрутиться:
— Ты прав, Пендальф. Была не была, отдам кольцо Фёдору. Что-то я засиделся, пора валить. Пора.
Бульба подошёл к столу, вытащил драгоценность из кармана, подбросил на ладони и со вздохом разочарования… сделав вид, что оставляет кольцо, одновременно ловким движением опытного напёрсточника в последнюю секунду смахнул его себе в карман.
Пендальф аж крякнул от удовольствия — мелкий гадёныш знал своё дело крепко.
— Бульба. Ты колечко-то — тово, оставь. Будешь деревенщину на базаре разводить такими фокусами, хотя мой тебе совет: проще и выгоднее официальный пятирублёвый лохотрон поставить.
— А, ага. — Бульба с сожалением выложил кольцо на стол и демонстративно отошёл к двери. Вариантов у него больше не было, на него накатила тошнотворная тоска, он стоял, уставившись в одну точку. Многосекундную паузу, повисшую в воздухе, он прервал, будто выдохнул:
— Знаешь, я только что придумал окончание для моей книги: «и жил он, жил, пока не помер».
— Очень свежая концовочка! В «Майн кампф» оно неплохо смотрелась бы… — Пендальф сегодня был в ударе.
Бульба не оценил юмора, он был разгромлен, подавлен, смят: