Братва: Век свободы не видать
Шрифт:
Майор, закурив, откинулся в кресле и, явно не торопясь с ответом, обратился к Цыпе, сновавшему из кухни в гостиную и обратно:
– Не мельтеши перед глазами как метеор, братец. Кайф ломаешь. Ты и так уж весь стол тарелками заполнил, скоро даже для бутылки места не останется. Угомонись, милый. Тут хватит взвод накормить до отвала!
Цыпа, вняв совету мента, а может, просто уже благополучно закончив свою продуктово-снабженческую миссию, молча уселся за стол и сразу, время даром не теряя, стал накладывать столовой ложкой на тонкий ломтик хлеба зернистую икру, которую давно
– Хорошо, Монах! Давай без лишних экивоков и реверансов, – всласть напыхтевшись вонючим «Данхилом», заявил опер, решительно вминая окурок в хрустальное дно пепельницы. – Для какой цели тебе вдруг понадобился этот любительский спектакль с покушением? В толк, признаюсь, не возьму! Поясни, будь так любезен.
– Что?! – Я чуть не поперхнулся от неожиданности коньяком и со стуком поставил рюмку обратно на стол. – Ты о чем? Считаешь, я сам организовал покушение? По-твоему, я шизик и самоубийца?!
– Ладно, кончай темнить, Монах, – поморщился Инин, набулькивая себе новую порцию халявного горячительного. – Против фактов не попрешь, брат!
– Каких конкретно? – Я взял себя в руки и деланно неторопливо запалил «родопину», глубоко вдыхая успокоительно-душистый болгарский дым. – Выкладывай свои идиотские доказательства. Внимательно выслушаю даже бред сивой кобылы. Я добрый нынче – пользуйся редким моментом!
– Только давай без всяких обид, Евген, – явно забеспокоившись, предложил майор тоном примирения. – А еще лучше – замнем этот щекотливый вопрос для ясности...
– Не покатит, голубчик! – пресек я попытку мента уйти от ответа. – Раз начал – заканчивай! Занятно даже. В натуре.
– Ну ладно, – не очень уверенно хмыкнул Инин, – разжую конкретно по пунктам. Во-первых: баллистическая экспертиза установила, что убойная сила стрелявшего в тебя пистолета вполне достаточна для того, чтоб пробить до четырех миллиметров стали. Хоть и самодельная игрушка, без нарезов на стволе, но весьма, как выяснилось, серьезная...
– Ну и что, любопытно, из этого следует? – не понял я многозначительно-лукавой мины на красной роже опера.
– А то, дорогой Евгений, что спина твоя не из листового железа и бронежилетиком в момент покушения защищена не была! Вывод сам напрашивается: из патрона убийцы кто-то предварительно высыпал порох.
– Не обязательно. Мог оказаться обычный заводской брак, – высказал банальную идею Цыпа, перестав жевать. – Либо патрон попался отсыревший.
– Все возможно в подлунном мире, – ухмыляясь, слегка пофилософствовал майор, наполняя, с моего молчаливого согласия, себе следующую рюмку.
– Навряд ли! – не согласился я с оптимистично-наивным молодым соратником. – Слишком уж подозрительная случайность. Все остальные патроны, как догадываюсь, оказались в норме?
– Факт! – фальшиво вздохнул опер, подцепив на вилку сочный ломтик балыка и приготовившись к любимому священнодействию – неторопливо-смачному оприходованию даров моего гостеприимного стола.
– Выпей, майор, и давай дальше сыпь свои факты. Или уже кончились?
–
– Признаться, не очень.
– Ну как же?! – благодушно развел руками опер. – Не станешь ведь ты уверять меня, что так и произошло в действительности?
– Ясно, не стану. Я не кретин, да и тебя за такого не держу. Продолжай.
– Уже заканчиваю. Вся соль в том, что мои коллеги из райотдела на место происшествия прибыли буквально через минуту после перестрелки. У Тома ни практически, ни теоретически просто не имелось времени подговорить двоих лжесвидетелей. Вывод очевиден: акция покушения розыгрыш, заранее и всесторонне подготовленный спектакль. Кстати, везет твоему кадру по-черному: показания свидетели уже не смогут поменять даже при желании. Вчера грохнули зараз обоих. Ювелирная работа, доложу я тебе – каждому по пулевой дырке точно промеж глаз кто-то выписал. Если б не знал, что ты в больнице в то время загорал, то, извиняй, на тебя, бы, Евгений, грешил. Уж больно почерк знакомый и запоминающийся...
– Весьма польщен, – поморщился я. – Но ты что-то про розыгрыш базарил?
– Не нужно быть крупным аналитиком, чтоб просечь про розыгрыш. Не пойму только, зачем тебе понадобилась данная инсценировка, да еще с мокрухой в оконцовке? Какая-то сложная многоходовая мутка? В цвет, Евгений?
Некоторое время я задумчиво курил, пытаясь слепить в воздухе из дымовых колец восьмерки. Но ничего путного не выходило, и бросил это глупое занятие, с раздражением вдавив «родопину» в квадратное дно хрустальной пепельницы.
– Знаешь, майор, пожалуй, я приму твое мудрое предложением – замнем это дело для полной ясности. Ладушки?
– Без проблем! Нет возражений. Я ведь сразу такой вариант предлагал – явно очень довольный собой, хохотнул Инин.
Впрочем, в прекрасном расположении духа он пребывал совсем недолго. Наблюдая за нашими с Цыпой хмурыми замкнутыми лицами, опер благоразумно стер со своих змеевидных губ горделивую улыбку и заметно поскучнел мордой, наверно, прикидывая в уме, не зря ли поспешил так неосторожно поделиться со мной личными соображениями. Ведь хорошо известно, что «лягушечья болезнь», свойственная большинству людей, чревата неожиданным падением с заоблачных высот в грязное болото.
– Ладно, Евгений, мне пора в контору возвращаться, не провожай, – вдруг засобирался майор, уяснив, наконец, что его присутствие здесь стало уже нам в тягость. Уходя, счел целесообразным добавить на всякий случай, вложив в голос максимум возможной убедительности:
– Даже не бери в голову, Евгений! Своими выводами я с коллегами не делился, можешь быть уверен на все сто!
Цыпленок сидел в кресле весь какой-то нахохлившийся, не спуская с меня напряженного взгляда и начисто забыв про свой недоеденный бутерброд с зернистой икрой, что наглядно свидетельствовало о крайней степени растрепанности мыслей соратника.