Братва: Век свободы не видать
Шрифт:
– Михалыч, что ты обо всем этом думаешь? – мрачно поинтересовался Цыпа сразу, как только за Ининым защелкнулась входная дверь квартиры.
– А ничего! – отрезал я и, полюбовавшись на вытянувшуюся физиономию подручного, пояснил: – Думать сейчас бесперспективно, а потому – бессмысленно. Мозги требуют добавочной информации для качественного повышения продуктивности мыслительного процесса. Рвем когти во «Вспомним былое». Требуется слегка побеседовать с нашим милым Томом! Задать ему парочку вопросов, отвечать на которые ему будет трудновато
– Пусть лишь попробует уклониться! – ласково и многообещающе проворковал Цыпа, оттягивая затвор своего тяжеловесного шпалера и ставя боевую пружину на предохранитель. – Я уже готов, Михалыч, поехали!
Шипованные колеса «мерса» за пять минут доставили нас к полуподвальному пивному заведению. Но и за это краткое время я успел мысленно пробежаться в памяти по нашей многолетней с Томом дружбе и искренне поскорбеть о явном несовершенстве человеческой натуры, «по-пионерски» всегда готовой к разным пакостям в виде подлого предательства и черной неблагодарности.
В родной забегаловке все было как обычно. Под потолком кучковались плотные облака сигаретного дыма, молодая барменша Ксюша радовала осоловелые глаза многочисленных завсегдатаев своей стриптизно-ментовской униформой. Запах вареных раков смешивался с испарениями разгоряченных водкой и пивом человечьих тел.
Оперативно миновав общий зал, мы прошли в кабинет управляющего. Но служебное помещение оказалось пустым. Том отсутствовал. Меня успокоило трезвое соображение, что отлучился он, видно, ненадолго, раз даже дверь не потрудился запереть.
Я привычно устроился в кожаном кресле за широким дубовым столом, кивнув подручному на диван. Но Цыпа, прежде чем сесть, сперва выудил для меня из холодильника пару зеленых банок чешского пива. Ничего не попишешь, это у него уже условный рефлекс такой.
Только я успел сделать первый глоток горьковато-пряной пенной жидкости, как в кабинет ввалился какой-то неряшливо выбритый тип в изрядно потасканном джинсовом костюме и стоптанных черных кроссовках.
– Привет, Монах! А Тома нет? – задала глупейший вопрос эта затрапезная личность.
– Как видишь, – усмехнулся я, пытаясь припомнить, где и при каких обстоятельствах пересекались наши жизненные тропы. Эта одутловатая бордовая морда с глазами навыкате казалась мне полузнакомой, но откопать в памяти что-то конкретное не удалось. Скорее всего знакомство наше чисто шапочное – просто когда-то отбывали срока в одном лагере.
– Ну, тогда я потом загляну, – с явным сожалением вздохнул гость, намереваясь исчезнуть из поля зрения.
– Погоди, браток! – тормознул я бывшего солагерника, обратив внимание на малогабаритный, но заметно увесистый пакет в его руке. – Груз можешь оставить. Он для Тома?
– Ну да, – джинсовый тип сделал несколько неуверенных шажков к столу и остановился. – Только не в курсах, нужна ему вторая «фигура» или без надобности. Может, тебя эта вещица заинтересует? Недорого совсем. Почти даром.
– Вполне
Соратник живо расковырял бумажную упаковку и извлек на свет божий штукенцию, которую я, признаться, увидеть совсем не ожидал. По удивленной физиономии Цыпы я с удовлетворением определил, что не один я такой недогадливый оказался.
Цыпа повертел в руках импортный газовый пистолет и молча положил передо мной на стол.
– Сколько просишь? – полюбопытствовал я, взяв волыну и заглянув в ствол. – Под какой патрон расточен? Девятка, кажись?
– Точно. Под макаровский переделан, как и раньше. С Тома я триста баксов взял, а тебе всего за пару сотен уступлю. Из чистого уважения треть скошухи дам. В натуре, Монах, для тебя не жалко!
– За что вдруг такие милости? – прищурился я, напустив на себя высокомерную суровость. – В поблажках не нуждаюсь! Иди, может, сомневаешься в моей платежеспособности? Напрасно, браток! Худшего оскорбления для бизнесмена даже и придумать нельзя! По ходу, вконец оборзел, земеля?!!
Торговец самоделками был совершенно сбит с панталыку этим неожиданным и необоснованным «наездом». Вылупил на меня свои мутные буркалы, стал торопливо оправдываться враз охрипшим голосом:
– Совсем не в ту степь, Монах. Ты не так понял. Гадом буду – ничего такого и в мыслях не держал! Я к тебе как к брату! Без туфты!
– Луну крутишь! – продолжал я гнать «пургу». – Если б меня уважал, то не продал бы Тому шпалер на стольник дороже настоящей цены! Мы с ним одно целое – кенты по жизни. Наколов Тома, ты наколол меня. Сечешь поляну?
– Секу, Монах. Но с Томом другой расклад был. Он сам лично цену назначил, давая заказ на такую «фигуру». На исполнение выделил всего два дня – мне пришлось крутиться как бобику. Так что сотняга баксов за срочность вполне законная.
– Смог уложиться в срок? – поинтересовался я, старательно помягчев лицом и голосом.
– А как же! – облегченно разулыбался оружейный барыга, приняв мою игру за чистую монету. – Как договорились. В пятницу он заказ сделал, а в воскресенье я товар представил в лучшем виде. Клиентов никогда не подвожу, себе дороже.
– Ладушки! – поощрительно усмехнулся я, доставая бумажник. – Коли за срочность, тогда понятно, претензий не имею. На, получи свой честный гонорар. Кстати, не проболтайся Тому про нашу сделку. Я ему дружеский сюрприз хочу сделать.
Разбогатев на двести американских долларов, довольный мужичонка исчез из кабинета так же стремительно, как и нарисовался в нем. Удерживать барыгу я не стал, так как успел выведать у него уже все, что хотел.
– Зачем тебе это фуфло? – спросил Цыпа, пренебрежительно выпятив нижнюю губу. – От такой детской игрушки в нашем деле толку чуть. Да и ненадежная она – запостоянку перекос патрона дает, заклинивает от перегрева. Одно баловство, короче, а не инструмент.